Обзор дисциплинарной практики Адвокатской палаты Удмуртской Республики за 2020 год

Настоящий Обзор дисциплинарной практики Адвокатской палаты Удмуртской Республики составлен по результатам изучения и обобщение практики рассмотрения Квалификационной комиссией и Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики дисциплинарных дел в отношении адвокатов Адвокатской палаты Удмуртской Республики и посвящен наиболее важным решениям, принятым органами Адвокатской палаты Удмуртской Республики по дисциплинарным производствам в 2020 году.

Статистическая информация рассмотрения дисциплинарных дел.

Информация о поступивших обращениях.

Поступило обращений
Всего	Жалобы граждан	Представления вице-президентов	Обращения судов	Представления УМЮ РФ по УР	Жалобы адвокатов	Другие
254	47	178	16	8	---	5
в.т.ч возбуждено дисциплинарных производств
216	15	178	15	8	---	---

 

Информация о результатах рассмотрения дисциплинарных дел Квалификационной комиссией Адвокатской палаты Удмуртской Республики (далее – Квалификационная комиссия).

ВСЕГО, в.т.ч. вынесены заключения:	210
о наличии дисциплинарного проступка	188
об отсутствии дисциплинарного проступка	19
об отсутствии повода для возбуждения дисциплинарного производства	1
об истечение сроков для привлечения к дисциплинарной ответственности	1
о прекращение вследствие отзыва обращения	1

Информация о результатах рассмотрения дисциплинарных дел Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики.

ВСЕГО, в.т.ч. приняты решения	213
о наличии дисциплинарного проступка и применении меры дисциплинарной ответственности в виде замечания	124
о наличии дисциплинарного проступка и применении меры дисциплинарной ответственности в виде предупреждения	48
о наличии дисциплинарного проступка и применении меры дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката	1
дисциплинарное производство прекращено вследствие малозначительности совершенного адвокатом проступка	10
дисциплинарное производство прекращено вследствие отсутствия в действиях адвоката дисциплинарного проступка	18
дисциплинарное производство прекращено вследствие истечения сроков для привлечения к дисциплинарной ответственности	7
дисциплинарное производство прекращено вследствие отзыва обращения	5

По результатам рассмотрения дисциплинарных дел органами Адвокатской палаты Удмуртской Республики определены следующие правовые позиции.

1. Дисциплинарные дела, возбужденные по жалобам доверителей

1.1. Убежденность доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему; злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

В Адвокатскую палату Удмуртской Республики поступила жалоба К. в отношении адвоката Б., в которой отражены следующие обстоятельства. Так, у К. образовалась задолженность по кредитным платежам на значительную сумму, долг был передан коллекторскому агентству (ООО «Г.»). По рекомендации своих знакомых К. обратилась за правовой помощью по урегулированию отношений с ООО «Г.» к адвокату Б., ДД.ММ.ГГ. передала ему предоплату в размере СУММА, а также отправила по адресу электронной почты копии документов по ее производствам. Адвокат Б. заверил К. в том, что ведет переговоры с руководством ООО «Г.» по поводу заключения соглашения о выкупе долга. В дальнейшем ДД.ММ.ГГ. адвокат Б. запросил дополнительную оплату в размере СУММА, пояснив, что его знакомый, через которого согласовываются условия соглашения с ООО «Г.», потребовал оплату («свой процент за работу»), К. в тот же день по реквизитам, указанным адвокатом Б. перечислила денежные средства на счет, открытый на имя Б.Т.А.

ДД.ММ.ГГ. адвокат Б. сообщил К., что успешно согласовал вопросы соглашения с ООО «Г.», и в ближайшие дни К. с мужем будут приглашены для подписания документов, а также пояснил что, ему требуется дополнительная сумма, которую он вместе с гарантийным письмом сам доставит в ООО «Г». К. передала адвокату Б. денежные средства в размере СУММА, получив от него в подтверждение квитанцию к приходному кассовому ордеру от ДД.ММ.ГГ. без номера, в которой назначение платежа указано: «ответственное хранение до исполнения мир. соглашения с «Г.».

Через некоторое время адвокат Б. сообщил, что юридический отдел ООО «Г.» затягивает отправку документов ему на проверку, а также пояснил, что К. нужно будет заплатить денежные средства в размере СУММА ООО «Г.» при подписании соглашения.

ДД.ММ.ГГ. К. решила лично посетить офис ООО «Г.», где от сотрудника, которая ведет ее дела по задолженностям, узнала, что адвокат Б. к ним не приходил, переговоров не вел, никаких документов и денег от него не поступало, при этом он лишь однажды созвонился по телефону с руководителем ООО «Г.», и более не обращался.

К. потребовала от адвоката Б. вернуть ей полученные им деньги, последний пояснил, что деньги находятся на его счете в банке, и он в кратчайшие сроки возвратит их ей; до настоящего времени К. денег от адвоката Б. не получила.

В настоящее время К. обратилась с исковыми требованиями в Увинский районный суд Удмуртской Республики с исковым заявлением о взыскании с адвоката Б. денежных средств.

В своей жалобе К. ставит вопрос о привлечении адвоката Б. к дисциплинарной ответственности.

В ходе рассмотрения дисциплинарного производства Квалификационной комиссией были установлены следующие обстоятельства.

К. обратилась к адвокату Б. за оказанием юридической помощи по вопросу урегулирования задолженности с ООО «Г.» и адвокат принял на себя поручение по оказанию К. юридической помощи по данному вопросу, при этом письменного соглашения об оказании юридической помощи адвокат Б. с К. не заключил. Из СМС-переписки между К. и Б., а также пояснений самой К. следует, что ДД.ММ.ГГ. адвокат Б. предоставил ей свой адрес электронной почты, на который она по его просьбе отправила копии документов по исполнительным производствам. Из выписки из истории операций по дебетовой карте за период с ДД.ММ.ГГ. по ДД.ММ.ГГ., выписки из истории операций по дебетовой карте за ДД.ММ.ГГ. и чека по операции Сбербанк онлайн от ДД.ММ.ГГ., предоставленных К. в ходе заседания Квалификационной комиссии, а также пояснений самой К. следует, что заявителем в качестве вознаграждения адвокату Б., были перечислены денежные средства, по указанным адвокатам банковским реквизитам в общем размере СУММА.

Кроме того, из представленной заявителем квитанции к приходному кассовому ордеру б/н от ДД.ММ.ГГ., выданной адвокатским кабинетом Б., следует, что ДД.ММ.ГГ. адвокат Б. принял от К. денежную сумму в размере СУММА, указав в качестве основания принятия денежных средств «ответственное хранение до исполнения мирового соглашения с ООО «Г.» - данная квитанция подписана адвокатом Б. и заверена печатью адвокатского кабинета Б.

Таким образом, по мнению Квалификационной комиссии адвокат Б. подтвердил, что принял на себя поручение об оказании юридической помощи К. по заключению мирового соглашения с ООО «Г.», не заключив при этом письменного соглашения.

В соответствии с ч.ч. 1-2 ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем, которое представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу.

Именно на адвоката возлагается обязанность соблюдения требований, предъявляемых ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» к соглашению о правовой помощи, заключаемому с доверителем.

Согласно п. 1 ч. 4 ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» существенным условием соглашения являются предмет поручения, условия и размер выплаты доверителем вознаграждения за оказываемую юридическую помощь, указание на адвоката (адвокатов), принявшего (принявших) исполнение поручения в качестве поверенного (поверенных), а также на его (их) принадлежность к адвокатскому образованию и адвокатской палате.

Приведенные нормы позволяют сделать вывод о том, что лицо, обладающее статусом адвоката, для осуществления своей профессиональной деятельности в качестве представителя, обязано заключать соглашение об оказании юридической помощи, в котором по договоренности с доверителем отражаются существенные условия, в том числе, предмет поручения.

Вышеприведенные нормы Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатом Б. были нарушены.

Кроме того, адвокатом Б. было допущено нарушение порядка оприходования денежных средств доверителя.

Так адвокат Б. принял от К., в качестве вознаграждения, денежные средства в сумме СУММА, попросив перевести их на указанные им банковские реквизиты, при этом квитанции, о внесении вышеуказанных денежных средств, в кассу адвокатского кабинета в качестве вознаграждения, адвокатом Б. не выдавались.

Согласно ч.6 ст.25 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» денежные средства в счет уплаты вознаграждения и (или) компенсации адвокату расходов, связанных с исполнением поручения об оказании юридической помощи, подлежат обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования, либо перечислению на его расчетный счет. При этом для надлежащего оформления приема денежных средств в кассу адвокатского образования, необходимо и достаточно заполнять приходно-кассовые ордера по форме КО-1 и выдавать доверителям квитанции к ним, а также вести кассовую книгу и журнал регистрации приходно-кассовых ордеров. Указанные положения отражены в Решении Совета Адвокатской палаты Удмуртской Республики от 25.11.2011 О порядке оприходования денежных средств, полученных в счет уплаты вознаграждения и (или) компенсации адвокату расходов, связанных с исполнением поручения об оказании юридической помощи.

Указанные выше требования по порядку оприходования денежных средств доверителя, с одной стороны, являются инструментом надлежащего финансового контроля за деятельностью адвоката, а с другой – позволяют получить доказательства исполнения обязательств по оплате вознаграждения доверителем и его согласия (волеизъявления) на оплату оговоренного сторонами вознаграждения. Обязанность по выдаче квитанции об оплате вознаграждения возлагается на адвоката, даже если подобное условие не содержится в соглашении об оказании правовой помощи.

По мнению Квалификационной комиссии, надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителями предполагает предоставление квитанции доверителю по уплате вознаграждения. Адвокат обязан помнить, что при осуществлении профессиональной деятельности он обязан уважать права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей (п. 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Помимо этого, адвокат Б. без заключения соглашения, принял денежные средства К. на ответственное хранение. Данная денежная сумма, по распоряжению доверителя К., должна была быть передана адвокатом Б. в ООО «Г.» для урегулирования вопроса задолженности К. перед ООО «Г.», однако вопрос урегулирования погашения задолженности К. перед ООО «Г.» адвокатом Б. разрешен не был, а полученные денежные средства он удерживал у себя, не выполнив распоряжение доверителя относительно данных денежных средств.

Федеральный закон от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и само адвокатское сообщество придает важное значение отношениям адвоката и доверителя по поводу денежных средств доверителя, закрепив наиболее важные правила в ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Пункт 6 ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката содержит правила, обязательные для соблюдения адвокатом, в случае если в процессе оказания юридической помощи адвокат принимает поручение доверителя по распоряжению принадлежащими доверителю денежными средствами («средства доверителя»):

- средства доверителя всегда должны находиться на счете в банке или в какой-либо другой организации (в том числе у профессиональных участников рынка ценных бумаг), позволяющей осуществлять контроль со стороны органов власти за проводимыми операциями, за исключением случаев наличия прямого или опосредованного распоряжения доверителя относительно использования средств каким-либо другим образом;

- в сопровождающих каждую операцию со средствами доверителя документах должно содержаться указание на совершение данной операции адвокатом по поручению доверителя; – выплаты какому-либо лицу из средств доверителя, осуществляемые от его имени или в его интересах, могут производиться только при наличии соответствующего непосредственного или опосредованного поручения доверителя, выраженного в письменной форме;

- адвокат в порядке адвокатского делопроизводства обязан вести учет финансовых документов относительно выполнения поручений по проведению операций со средствами доверителя, которые должны предоставляться доверителю по его требованию.

Указанные положения являются дополнительными по отношению к общим положениям о соглашении об оказании юридической помощи (ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации») и установлены, с одной стороны, для того, чтобы исключить демонстрацию недоверия к клиенту, а с другой стороны, предостеречь адвокатов от совершения действий, которые могут подорвать доверие клиента авторитет адвокатуры.

Несомненно, между адвокатом и клиентом вполне допустимы отношения, которые исключают всякую мысль о каком-либо недоверии, однако в случае расчетов без подтверждающих документов, и принимая риск своего доверия на самого себя, адвокат заранее должен быть готовым нести все невыгодные последствия этого риска, и если доверие его оказалось опрометчивым, он обязан немедленно исправить свой промах, получив от доверителя необходимые свидетельства о соблюдении интересов последнего при расходовании его денег. Адвокат должен знать, что неисполнением этой обязанности он дает вполне основательный повод к построению предположений, крайне оскорбительной для его чести как адвоката и чести сообщества, к которому он принадлежит.

Полученные адвокатом Б. на ответственное хранение денежные средства, являлись денежными средствами доверителя, так как они подлежали передаче в ООО «Г» в целях заключения мирового соглашения; соответственно при наличии письменного соглашения адвокат должен был предпринять меры к заключению мирового соглашения между К. и ООО «Г», а в случае незаключения мирового соглашения, без промедления передать доверителю все денежные средства, полученные в связи с исполнением поручения. Однако адвокат Б. не выполнил данные обязательства и не вернул К. ее денежные средства.

Адвокат не только не может быть бесчестным, он не может своими действиями заронить сомнения в своей честности, поскольку этим разрушается основа отношений адвоката с клиентом – доверие.

Кроме того, адвокат Б. не исполнил принятое на себя поручение об оказании юридической помощи К., тем самым лишил своего доверителя права на получение квалифицированной юридической помощи. Действия адвоката Б. по неисполнению принятых на себя обязательств ущемляют конституционные права доверителя на получение квалифицированной юридической помощи, подрывают доверие граждан к адвокатуре в целом. Абсолютно недопустимо для адвоката, как лица, на которое возложено выполнение одной из важнейших конституционных обязанностей по защите прав граждан в виде оказания им квалифицированной юридической помощи, гарантированной государством, пренебрегать правами и интересами доверителя, что противоречит самой сути такой деятельности.

На основании вышеприведенных обстоятельств Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики пришла к выводу, что в действиях адвоката Б. имеют место нарушения норм Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики дисциплинарное производство в отношении адвоката Б. было прекращено вследствие отзыва гр. К. жалобы.

1.2. В случае заключения соглашения об оказании юридической помощи другому лицу, вопрос о ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей может быть поставлен только лицом, которому оказывается юридическая помощь, а не лицом, заключившим соглашение с адвокатом.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката Н. явилась жалоба гр. М.А.Т., поступившая в Адвокатскую палату Удмуртской Республики через Прокуратуру Удмуртской Республики.

В своей жалобе гр. М.А.Т. указывает, что она наняла для защиты своих сыновей адвоката Н., оплатив ему часть оговоренной суммы. В настоящее время она узнала, что адвокат Н. не выполняет должным образом свои обязанности, ни разу не явился в следственные органы, не вел переговоры с потерпевшими и не общался с задержанными.

Адвокат Н. представил объяснения, в которых указал, что к нему обратился М.А.С., который пояснил, что в производстве СО МВД Росси по Чистопольскому району Республики Татарстан находится уголовное дело, возбужденное по ч.3 ст. 161 Уголовного кодекса РФ, по которому в порядке ст. 91 Уголовно-процессуального кодекса РФ ДД.ММ.ГГ. были задержаны жители с. Сюмси Удмуртской Республики М.М.Д. и Ш.Д.Р. впоследствии указанным лицам было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 162 Уголовного кодекса РФ. М.А.С. пояснил, что М.М.Д. и Ш.Д.Р. дали показания о его причастности и его брата С. к совершению преступления и что в настоящее время сотрудники МВД по Чистопольскому району Республики Татарстан принимают меры к их допросу, при этом братья М. от допроса уклоняются. М.А.С. попросил оказать ему юридическую помощь в сборе информации о ходе расследования уголовного дела, и для представления его интересов при взаимоотношениях с сотрудниками полиции и потерпевшими.

ДД.ММ.Г.Г. между адвокатом Н. и М.А.С. заключено соглашение, согласно условиям которого адвокат принял на себя обязанность по сбору информации по уголовному делу, анализ документов из уголовного дела, дача консультаций в рамках расследования уголовного дела. Адвокат указал, что в рамках заключенного соглашения было проведено более 10 встреч с М.А.С. и его братом М.С.С., в ходе которых до их сведения доводилась информация о ходе расследования уголовного дела, в период с ДД.ММ.ГГ. по ДД.ММ.ГГ. было осуществлено 3 выезда на личном автомобиле в г. Чистополь, в ходе которых был осуществлен устный опрос по обстоятельствам возбужденного уголовного дела М.М.Д., проведены встречи с сотрудниками правоохранительных органов, также велись переговоры с потерпевшим С.А.Р. Кроме того, осуществлялся поиск экспертных учреждений для определения стоимости похищенных предметов, а также установления факта копирования текста из протокола допроса подозреваемого Ш.Д.Р. в протокол допроса М.М.Д.

В дальнейшем, поскольку М.А.С. был допущен пропуск очередного этапа оплаты более чем на 30 дней, договор в соответствии с содержащимися в нем условиями был расторгнут.

Относительно заявления М.А.Т., адвокат пояснил, что денежных средств от нее не получал, соглашения с ней не заключал. Все изложенные ею доводы беспочвенны.

Адвокат Н. к объяснениям приложил копию соглашения об оказании юридической помощи от ДД.ММ.ГГ. и копию маршрутной квитанции электронного билета.

На заседание Квалификационной комиссии М.А.Т. отрицала факт заключения соглашения между ее сыном М.А.С. и адвокатом Н., пояснила, что в настоящее время ее сыновья находятся в розыске и просила привлечь адвоката Н. к дисциплинарной ответственности, указав, что он обманул, получил деньги, обещал оказать юридическую помощь, но ничего не сделал.

Квалификационная комиссия, изучив материалы дисциплинарного производства, пришла к следующему.

Исходя из положений ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», действующее российское законодательство обязывает адвокатов как специальных субъектов оказания правовой помощи, чей правовой статус базируется на Конституции Российской Федерации и специальном законодательстве об адвокатской деятельности и адвокатуре, оказывать гражданам правовую помощь только на основании заключенного адвокатом с доверителем в простой письменной форме соглашения об оказании правовой помощи.

В соответствии со ст. 6.1 Кодекса профессиональной этики адвоката под доверителем понимается:

- лицо, заключившее с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи;

- лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь на основании соглашения об оказании юридической помощи, заключенного иным лицом;

- лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь бесплатно либо по назначению органа дознания, органа предварительного следствия или суда.

В случае заключения соглашения об оказании юридической помощи в пользу другого лица, вопрос о ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей может быть поставлен только лицом, которому оказывается юридическая помощь, а не лицом, заключившим соглашение с адвокатом.

При таких обстоятельствах, по мнению Квалификационной комиссии, заявитель М.А.Т. не только не вправе ставить перед дисциплинарными органами вопрос о ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей, но и не является доверителем, поскольку договор о юридической помощи заключался не с ней, а с ее сыном М.А.С.

По результатам рассмотрения дисциплинарного производства Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики вынесла заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката Н., вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.

Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики согласился с выводами Квалификационной комиссии и прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката Н.

1.3. Доводы адвоката об исполнении им поручения подтверждены заключенным соглашением и актом выполненных работ к нему. Заявителем жалобы доводы адвоката не опровергнуты.

В Адвокатскую палату Удмуртской Республики поступила жалоба гр. Б.Д.В., из которой следует, что ДД.ММ.ГГ. он обратился к адвокату К. за правовой помощью по вопросу о расторжении брака с Б.Т.Г.

ДД.ММ.ГГ. между Б.Д.В. и адвокатом К. был заключен договор об оказании правовой помощи, заявитель указывает, что при заключении договора адвокат торопил его, ссылаясь на то, что ему необходимо срочно выехать в суд, поэтому он, не читая, подписал соглашение, а также выплатил адвокату гонорар в размере СУММА без оформления приходно-кассовых документов.

Впоследствии, когда он внимательно ознакомился с договором, то пришел в недоумение от формулировок предмета поручения: «1.2. Представление интересов Доверителя во внесудебном порядке при разрешении вопросов о возможности и условиях заключения соглашения о разделе имущества с Б.Т.Г. Участие в переговорах и встречах, которые могут способствовать заключению вышеуказанного соглашения на условиях приемлемых для Доверителя».

Б.Д.В. в телефонном разговоре с адвокатом К. указал, что заключал договор на представление его интересов в бракоразводном процессе, адвокат заверил Б.Д.В., что предмет договора – лишь формальность и договоренность о представлении интересов сохраняет свою силу.

Далее заявитель указывает, что адвокат К. подготовил исковое заявление в суд о расторжении брака от имени Б.Д.В. к Б.Т.Г., отметив в тексте иска юридически значимый факт – наличие в семье двух несовершеннолетних детей. Впоследствии доверителю стало известно, что адвокат К.А.Н. при составлении иска о расторжении брака не учел требования ст.17 Семейного кодекса РФ: муж не имеет права без согласия жены возбуждать дело о расторжении брака во время беременности жены и в течение года после рождения ребенка, при этом адвокату К. было известно, что дочери жалобщика 1 (один) месяц со дня рождения, а Б.Т.Г. не согласна на расторжение брака.

Также заявитель указывает, что он в беседе с адвокатом К. информировал последнего, что недвижимое имущество с супругой Б.Т.Г. находится под обременением ипотечного кредита, доли определены по 1/2 каждому, а раздел такого имущества допустим лишь при снятии обременения, однако возможностью досрочного погашения ипотечного кредита супруги Б. не располагают.

По мнению Б.Д.В. адвокат К. ввел его в заблуждение при заключении договора, получил от него денежные средства без оформления приходно-кассовых документов, не исполнил принятых на себя обязательств, не принял участия в суде с Б.Т.Г., полагает, что адвокат К. имеет низкую квалификацию, и не соответствует высокому статусу адвоката и ставит вопрос о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности.

В объяснениях на жалобу адвокат К. пояснил, что ДД.ММ.ГГ. заключил соглашение об оказании правовой помощи Б.Д.В., который желал расторгнуть брак и разделить совместно нажитое с супругой имущество, а также желал участвовать в содержании и воспитании общих детей. При этом поскольку у Б.Д.В. имелось множество вопросов, разрешение которых было затруднено, то предмет соглашения был сформулирован следующим образом: «1.2. Представление интересов Доверителя во внесудебном порядке при разрешении вопросов о возможности и условиях заключения соглашения о разделе имущества с Б.Т.Г. Участие в переговорах и встречах, которые могут способствовать заключению вышеуказанного соглашения на условиях приемлемых для Доверителя».

По утверждению адвоката К., им был проделан значительный объем работы: консультации Б.Д.В., составлены два письма от имени Б.Д.В. в адрес его супруги Б.Т.Г., а также подготовлено исковое заявление о расторжении брака. ДД.ММ.ГГ. адвокат К. составил акт выполненных работ, который подписал Б.Д.В. При этом по утверждению адвоката К., он не получал от Б.Д.В. никаких денег в счет оплаты работы по договору от ДД.ММ.ГГ. К своему объяснению адвокат К. приложил копии материалов адвокатского производства.

В ходе заседания Квалификационной комиссии Б.Д.В. подтвердил факт подписания акта выполненных работ.

Квалификационная комиссия, проанализировав все собранные по дисциплинарному производству материалы, установила, что между адвокатом К. и гр. Б.Д.В. было заключено соглашение на оказание юридической помощи, в качестве предмета которого стороны определили представление интересов доверителя во внесудебном порядке при разрешении вопросов о возможности и условиях заключения соглашения о разделе имущества, участие в переговорах и встречах, которые могут способствовать заключению вышеуказанного соглашения на условиях приемлемых для доверителя.

По мнению Квалификационной комиссии материалами адвокатского досье, представленными адвокатом К. подтверждается, что он как предписывает ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» заключил письменное соглашение об оказании юридической помощи, стороны соглашения конкретно определили объем выполняемого поручения, размер вознаграждения и порядок его оплаты; в последующем адвокат К. и гр. Б.Д.В. подписали акт выполненных работ к договору об оказании юридической помощи, из которого следует, что перечисленные в нем работы в соответствии с принятым поручением доверителя Б.Д.В. и договором об оказании юридической помощи адвокат К. выполнил надлежащим образом.

Дисциплинарное производство в отношении адвокатов является исключительно внутренним процессом региональной Адвокатской палаты, которая не проводит каких-либо «служебных расследований», а ее представители не изучают материалов судебных дел, не имея на то полномочий.

При этом все участники дисциплинарного конфликта вправе представлять доказательства в обоснование своих доводов (ст. 20-23 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Сложившаяся дисциплинарная практика в Адвокатской палате Удмуртской Республики, в соответствии со ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, основывается на принципах состязательности. Сторонам возникшего конфликта следует обосновывать свою позицию доказательствами, представив их в установленном порядке.

Исследовав доказательства, предоставленные участниками дисциплинарного производства, на основе принципов состязательности и равенства прав участников дисциплинарного производства Квалификационная комиссия приходит к выводу о том, что адвокатом К. не допущено нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, а также отсутствуют основания для утверждения, что адвокат К. ненадлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем – объяснения, данные адвокатом по доводам жалобы заявителя, Квалификационная комиссия признает убедительными, а жалобу заявителя – не подтвержденной совокупностью доказательств, достаточной для опровержения презумпции добросовестности адвоката, в отношении которого возбуждено дисциплинарное производство.

При рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, Квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований. Однако таких доказательств заявителем не предоставлено, то есть данные адвокатом К. объяснения следует считать не опровергнутыми.

Претензии заявителя Б.Д.В. по поводу получения адвокатом К. денежных средств без надлежащего оформления также не нашли подтверждения: так, в соответствии с п. 3.1 договора об оказании юридической помощи от ДД.ММ.ГГ. сумма в размере СУММА должна быть выплачена в день подписания договора. Квалификационная комиссия полагает, что, подписывая договор с условиями оплаты в тот же день у гр. Б.Д.В. не было препятствий потребовать от адвоката выдачи квитанции или сделать отметку на договоре, а также имелась возможность отказать в передаче вознаграждения адвокату без получения подтверждения оплаты; подписывая акт выполненных работ гр. Б.Д.В. так же мог настоять на указании о факте оплаты вознаграждения.

С учетом приведенных обстоятельств Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики пришла к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства, возбужденного на основании жалобы Б.Д.В. в отношении адвоката К, поскольку адвокат не допустил нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики дисциплинарное производство в отношении адвоката К. было прекращено вследствие отсутствия в действиях адвоката дисциплинарного проступка.

1.4. Если суд не разделил позицию адвоката-защитника и (или) подзащитного и назначил более тяжкое наказание или наказание за более тяжкое преступление, чем просили адвокат и (или) подзащитный, адвокат, при отсутствии письменного отказа подзащитного, обязан обжаловать приговор от своего имени.

В Адвокатскую палату Удмуртской Республики поступила жалоба гр. А в отношении адвоката Щ., из которой следует, что адвокат Щ. осуществлял защиту А. по назначению Индустриального районного суда г. Ижевска. Судом был постановлен приговор. Поскольку А. не был согласен с приговором суда в связи с ошибочной квалификацией его действий и суровостью приговора, то после оглашения приговора сообщил адвокату Щ. о намерении обжаловать приговор, при этом сам адвокат Щ. в прениях сторон ставил вопрос о переквалификации действий подзащитного, но суд с ним не согласился. Адвокат Щ. заверил А., что подготовит и направит в Верховный Суд Удмуртской Республики от своего имени апелляционную жалобу, однако этого не сделал.

Адвокат Щ. объяснения по фактам, изложенным А. в Квалификационную комиссию не представил.

По результатам изучения материалов дисциплинарного производства Квалификационная комиссия усмотрела в действиях адвоката Щ. нарушения законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Как следует из материалов дисциплинарного производства, гр. А. осужден приговором Индустриального районного суда г. Ижевска от ДД.ММ.ГГ., будучи признан виновным, в том числе, в покушении на убийство, то есть умышленных действиях, непосредственно направленных на умышленное причинение смерти другому человеку, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от него обстоятельствам (ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 Уголовного кодекса РФ). При этом в ходе рассмотрения дела судом первой инстанции действия А. были переквалифицированы с ч. 3 ст. 30, п. «к» ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса РФ.

Адвокат Щ., выступая в прениях сторон, ставил вопрос о переквалификации действий подзащитного на ч.2 ст.111 Уголовного кодекса РФ.

ДД.ММ.ГГ. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Удмуртской Республики рассмотрела уголовное дело А. в порядке апелляции при участии адвоката А.Х.С., и нашла основания для изменения приговора: действия осужденного с ч.3 ст.30 ч.1 ст.105 Уголовного кодекса РФ переквалифицированы на п. «з» ч.2 ст.111 Уголовного кодекса РФ, назначенное судом первой инстанции наказание снижено. Таким образом, правовая позиция адвоката Щ. по ошибочной квалификации действий А. судом первой инстанции и суровости приговора была принята и поддержана Верховным Судом Удмуртской Республики по апелляционной жалобе осужденного.

При разрешении данного вопроса о наличии в действиях адвоката Щ. дисциплинарного проступка Квалификационная комиссия руководствовалась положениями ч. 4, ст. 13 Кодекса профессиональной этики, согласно которой адвокат-защитник обязан обжаловать приговор:

1) по просьбе подзащитного;

2) если суд не разделил позицию адвоката-защитника и (или) подзащитного и назначил более тяжкое наказание или наказание за более тяжкое преступление, чем просили адвокат и (или) подзащитный;

3) при наличии оснований к отмене или изменению приговора по благоприятным для подзащитного мотивам.

Отказ подзащитного от обжалования приговора фиксируется его письменным заявлением адвокату.

Квалификационной комиссией установлено, что адвокатом Щ. не представлено письменного заявления подзащитного А. об отказе от обжалования приговора.

При осуществлении защиты у адвоката нет личного интереса в разрешении дела, адвокат является квалифицированным юристом, профессиональным советником по правовым вопросам, адвокат не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле (за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного). Обжалование приговора адвокатом осуществляется в любом случае при наличии просьбы подзащитного, в противном случае это является нарушением п. 1, ч. 4, ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Требования к адвокату о необходимости обжаловать приговор, независимо от воли подзащитного содержатся в п.п.2,3 ч.4 ст.13 Кодекса профессиональной этики адвоката. Такое обжалование является обязанностью адвоката не зависимо от воли подзащитного; оно обусловлено либо расхождением позиции адвоката и принятым судом решением, либо компетентностью защитника, который видит изъяны в судебном приговоре и основания к отмене или изменению приговора по благоприятным для подзащитного мотивам. Таким образом, только защитник определяет необходимость подачи апелляционной жалобы и только при наличии достаточных оснований. Желание адвоката обжаловать приговор при наличии оснований, предусмотренных п.п.2,3 ч.4 ст.13 Кодекса профессиональной этики адвоката не должно идти в разрез с позицией подзащитного, который может быть против обжалования, т.к. апелляционное производство допускает поворот к худшему. В этом случае воля подзащитного является определяющей, но должна быть зафиксирована в письменной форме, как отказ от подачи апелляционной жалобы.

На основании изложенного, по результатам рассмотрения дисциплинарного производства, возбужденного на основании жалобы А. в отношении адвоката Щ. Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики пришла к заключению о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, выразившиеся в ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем.

Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики к адвокату Щ. была применена мера дисциплинарной ответственности в виде предупреждения.

2. Дисциплинарные дела, возбужденные по частным определениям (постановлениям) и сообщениям судов.

В связи с непредставлением адвокатом доказательств, подтверждающих надлежащее уведомление судьи или секретаря судебного заседания о причинах неявки, Квалификационная комиссия посчитала, что адвокатом нарушены нормы законодательства об адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства послужило обращение судьи Сарапульского городского суда, из которого следует, что адвокат М, являясь защитником по соглашению гр. Е.А.Э., обвиняемой по ч. 1 ст. 318 Уголовного кодекса РФ, сорвал судебное заседание при следующих обстоятельствах. Так, на ДД.ММ.ГГ. на 10 час. 00 мин. судом по согласованию с адвокатом М. было назначено продолжение судебного заседания, в которое он прибыл в 9 час. 45 мин. Однако после общения с Е.Э.С. (доверителем) в 10 час. 15 мин. адвокат покинул здание суда, не уведомив никого о причине своего ухода. Судебное заседание было сорвано. Факт явки адвоката в здание суда и его уход из суда ДД.ММ.ГГ. подтверждается докладной запиской помощника судьи, а также протоколом судебного заседания, копии которых приложены к материалам дисциплинарного производства.

По мнению судьи, действия адвоката М. нарушают положения Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодекса профессиональной этики адвоката и свидетельствуют о проявленном неуважении к суду и другим участникам судопроизводства.

В письменных объяснениях адвокат М. указал, что ДД.ММ.ГГ. между ним и Е.Э.С. заключено соглашение № на оказание юридической помощи (защиты) Е.А.Э. в Сарапульском городском суде. ДД.ММ.ГГ. в 9 час. 45 мин. он прибыл в Сарапульский городской суд для участия в судебном заседании в качестве защитника. В 10 час. 00 мин. Е.Э.С. в грубой форме выразил недовольство по поводу того, что адвокат явился в суд, т.к. у Е.Э.С. достигнута договоренность с другим адвокатом и в услугах адвоката М. он не нуждается.

С учетом этого требования, а также принимая во внимание тот факт, что Е.Э.С. не производил оплату юридической помощи по соглашению №, адвокат М. предложил Е.Э.С. расторгнуть соглашение и заявить об этом в судебном заседании. Е.Э.С. согласился с расторжением, однако в категорической форме потребовал, чтобы М. покинул здание суда. По утверждению адвоката М. он не мог не согласиться с требованием доверителя и сообщил секретарю судебного заседания о том, что соглашение на юридическую помощь с Е.Э.С. расторгнуто и с этого дня он не осуществляет защиту Е.А.Э. по уголовному делу, кроме того, он не может участвовать в судебном заседании в связи с категорическим требованием Е.Э.С. вплоть до физического воспрепятствования.

Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики пришла к выводу, что в действиях адвоката М. имеют место нарушения норм законодательства адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката по следующим основаниям.

Согласно частям 1 и 2 ст. 49 Уголовно-процессуального кодекса РФ защитником является лицо, осуществляющее в установленном Уголовно-процессуальным кодексом РФ порядке защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых, и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу, в качестве защитников допускаются адвокаты. Адвокат вступает в уголовное дело в качестве защитника по предъявлении удостоверения адвоката и ордера (ч. 4 ст. 49 Уголовно-процессуального кодекса РФ).

Согласно пункту 1 статьи 14 Кодекса при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения, адвокат должен при возможности заблаговременно уведомить об этом суд или следователя, а также сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе, и согласовать с ними время совершения процессуальных действий.

Пунктами 4-6 Решения Совета Адвокатской Палаты Удмуртской Республики от 16.10.2003 «Об организации работы при осуществлении адвокатам профессиональной деятельности» предусмотрено, что в случае невозможности явки адвоката в судебное заседание или на следственное (процессуальное) действие по уважительным причинам (занятость в другом деле, болезнь и т.д.), а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени проведения судебного заседания или следственного (процессуального) действия, адвокат обязан незамедлительно и заблаговременно поставить об этом в известность суд и (или) судью, в чьем производстве находится дело.

Достаточным и надлежащим доказательством исполнения адвокатом указанной обязанности, является копия уведомления о невозможности участия в судебном заседании, следственном (процессуальном) действии от имени адвоката с отметкой о принятии канцелярией суда и (или) судьей, в чьем производстве находится дело, его секретарем, помощником; канцелярией органа предварительного расследования и (или) следователем (дознавателем); канцелярией иного государственного органа (органа местного самоуправления и (или) должностным лицом, в чьем производстве или на рассмотрении находится дело.

В зависимости от обстоятельств и причин невозможности участия в судебном заседании, следственном (процессуальном) действии доказательством исполнения адвокатом обязанности, предусмотренной п. 4 настоящего Решения, могут являться также телефонограмма, направление которой подтверждается детализацией телефонных переговоров, факсимильное сообщение, сообщение, направленное по электронной почте и.т.д.

Сообщив о невозможности участия в судебном заседании, следственном (процессуальном) действии адвокат обязан при первой возможности направить в адрес суда, следователя (дознавателя), иного должностного лица, в чьем производстве или на рассмотрении находится дело, документ, подтверждающий невозможность его явки в судебное заседание, на следственное (процессуальное) действие.

Квалификационная комиссия посчитала, что доказательств, подтверждающих надлежащее уведомление адвокатом М. судьи или секретаря судебного заседания Сарапульского городского суда, адвокатом не представлено, в связи с чем сочла установленным, что адвокат М., осуществляя защиту Е.А.Э. по уголовному делу, рассматриваемому Сарапульским городским судом Удмуртской Республики, не известил надлежащим образом суд о невозможности своего участия в судебном заседании ДД.ММ.ГГ. и не представил суду документального подтверждения наличия уважительных причин невозможности участия в судебном заседании в вышеуказанную дату.

По результатам рассмотрения дисциплинарного производства Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики вынесла заключение о нарушении нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката адвокатом М.

Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики дисциплинарное производство в отношении адвоката М. было прекращено в связи с истечением сроков для привлечения к дисциплинарной ответственности.

3. Дисциплинарные дела, возбужденные по представлениям Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Удмуртской Республике.

3.1. Квалификационной комиссия нашла убедительными доводы адвоката о том, что, осуществляя защиту, он действовал исключительно в интересах подзащитного, в соответствии с предоставленными ему полномочиями и в полной мере использовал возможные способы защиты доверителя.

В Адвокатскую палату Удмуртской Республики поступило Представление начальника Управления министерства юстиции Российской Федерации по Удмуртской Республике (далее – «Управление МЮ РФ по УР») о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката Ж., в котором указывалось на то, что в Управление МЮ РФ по УР поступила жалоба гр. Г. по вопросу ненадлежащего оказания юридической помощи ему адвокатом Ж., осуществлявшим его защиту по назначению следователя. Заявитель указывает, что ненадлежащая защита выразилась в том, что адвокат не в полной мере использовал возможные способы защиты доверителя, не запросив характеристику с места его работы, документы о собственности на недвижимость у сожительницы, а также справку о хронических заболеваниях, которые могли бы повлиять на избрание в отношении него более мягкой меры пресечения или отбывания наказания. Кроме того, заявитель указал, что адвокат Ж. принимает решения и совершает действия, ухудшающие положения Г. как участника уголовного процесса.

В объяснениях в Адвокатскую палату Удмуртской Республики адвокат Ж. отметил, что осуществлял защиту Г. в соответствии с полномочиями адвоката, действуя исключительно в интересах подзащитного. При этом адвокат Ж. пояснил, что Г. ранее судим, и буквально через несколько дней после отбытия меры наказания вновь был привлечен к уголовной ответственности за покушение на грабеж (т.е. за тяжкое преступление), на момент задержания Г. не имел регистрации в Удмуртской Республики, сожительствовал с гражданкой Ю. в небольшом частном доме, в котором проживают также 7 (семеро) детей последней, Ю. и Г. перед заключением последнего под стражу находились, со слов обвиняемого, в ссоре, в свою очередь Ю. после возбуждения уголовного дела не интересовалась судьбой Г., встреч с адвокатом не искала, в связи с чем получить от нее документы о праве собственности на дом по адресу: АДРЕС, и представить их в суд с заявлением о согласии собственника на проживание обвиняемого Г. в период предварительного следствия, по мнению адвоката Ж, не представилось возможным.

Также адвокат указал, что о возбуждении уголовного дела в отношении Г. тот лично сообщил своим родственникам: во время допроса последнего в качестве подозреваемого ДД.ММ.ГГ. с разрешения следователя, с телефона адвоката Ж. был осуществлен вызов на абонентский номер НОМЕР, принадлежащий, со слов Г., его брату, между тем, никто из родственников Г. в ходе предварительного следствия к адвокату Ж. не обращался.

Относительно доводов о непредставлении документов адвокат пояснил, что справки о здоровье, характеристики Г. были запрошены следователем, получение же дополнительных документов адвокатом Ж. в отношении Г. в условиях периода ограничительных мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) не представилось возможным, но планировалось сделать до суда, при этом строительный объект (школа), где, со слов Г., тот работал, временно был закрыт.

Постановлением Первомайского райсуда г. Ижевска от ДД.ММ.ГГ. было назначено судебное заседание в особом порядке по уголовному делу Г. на ДД.ММ.ГГ. Названное Постановление суда в части оставления Г. меры пресечения в виде заключения под стражу до ДД.ММ.ГГ. было обжаловано адвокатом Ж. после посещения им подзащитного ДД.ММ.ГГ. в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по УР. При этом в ходе состоявшейся беседы Г. не высказал никаких претензий к защитнику, поэтому адвокат Ж. высказывает недоумение по поводу того, что в тот же день ДД.ММ.ГГ. Г. подал жалобу в Управление МЮ РФ по УР, а также заявил ходатайство об отказе от правовой помощи адвоката Ж. По мнению адвоката Ж., жалоба в Управление МЮ РФ по УР выполнена не Г., а другим человеком, и лишь подписана Г.

В обоснование своих доводов адвокат Ж. представил копию Постановления Первомайского райсуда г. Ижевска от ДД.ММ.ГГ., копию заявления о допуске в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по УР от ДД.ММ.ГГ. для беседы с Г., копию апелляционной жалобы в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Удмуртской Республики от ДД.ММ.ГГ., копию извещения суда от ДД.ММ.ГГ.

По результатам изучения материалов дисциплинарного производства Квалификационная комиссия пришла к выводу, что доводы, изложенные в жалобе Г. и представлении начальника Управления МЮ РФ по УР не нашли своего подтверждения в ходе рассмотрения дисциплинарного производства, поскольку претензии к адвокату Ж. носят общий характер, и базируются на неверных, ничем не подтвержденных, доводах Г.

По мнению Квалификационной комиссии доводы Г. носят исключительно субъективный характер и основываются на ошибочной оценке объективно происшедших событий и фактов, а также на неверном толковании правовых норм в части прав и обязанностей адвоката (защитника) в судопроизводстве.

Так, в ст. 53 Уголовно-процессуального кодекса РФ отражены не обязанности, а полномочия (права) адвоката, в том числе, и право на запросы документов.

Согласно пп. 1 п. 3 ст. 6 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокат вправе, а не обязан, собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе запрашивать справки, характеристики и иные документы от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и иных организаций в порядке, предусмотренном ст. 6.1 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ. Однако следует иметь в виду, что в соответствии с ч. 4 ст. 6.1 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ в предоставлении адвокату запрошенных сведений может быть отказано в случае, если, запрошенные сведения отнесены законом к информации с ограниченным доступом (п.3).

Согласно ч. 2 ст. 5 Федерального закона от 27.07.2006 №149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» информация в зависимости от категории доступа к ней подразделяется на общедоступную информацию, а также на информацию, доступ к которой ограничен федеральными законами (информация ограниченного доступа). Перечень сведений конфиденциального характера утвержден Указом Президента РФ № 188 от 06.03.1997, к сведениям, связанным с профессиональной деятельностью, доступ к которым ограничен в соответствии с Конституцией Российской Федерации и федеральными законами, отнесена и врачебная тайна.

Как следует из пп. 1 и 2 ст. 13 Федерального закона от 21.11.2011 №323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», врачебную тайну составляют сведения о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе, иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении.

В силу прямого указания п. 3 ч. 4 ст. 13 Федерального закона от 21.11.2011 №323-ФЗ предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, допускается по запросу органов дознания и следствия, суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством, по запросу органов прокуратуры в связи с осуществлением ими прокурорского надзора, по запросу органа уголовно-исполнительной системы в связи с исполнением уголовного наказания и осуществлением контроля за поведением условно осужденного, осужденного, в отношении которого отбывание наказания отсрочено, и лица, освобожденного условно-досрочно.

Предусмотренный ч. 4 ст. 13 Федерального закона от 21.11.2011 №323-ФЗ перечень случаев предоставления сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия пациента или его законного представителя сформулирован законодателем исчерпывающим образом и не подлежит расширительному толкованию. Адвокатский же запрос не входит в перечень оснований, по которым предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, допускается без согласия гражданина или его законного представителя. Поэтому в случае отсутствия такого согласия гражданина (его законного представителя) учреждение здравоохранения вправе отказать в предоставлении информации о состоянии здоровья гражданина по запросу адвоката.

С учетом приведенных положений действующего законодательства Квалификационная комиссия обращает внимание на сложившуюся судебную практику, (например: апелляционное определение Судебной коллегии по административным делам Тульского областного суда от 24.09.2015 по делу №33а-2896/2015, апелляционное определение Московского городского суда от 02.10.2015 №33а-35784/15, определение Судебной коллегии по гражданским делам Приморского краевого суда от 16.12.2015 по делу №33-11324/2015, апелляционное определение Судебной коллегии по административным делам Челябинского областного суда от 04.08.2014 по делу №11-7674/2014), из которой следует, что получение по адвокатскому запросу сведений, составляющих медицинскую тайну, допустимо лишь при наличии доверенности установленного образца. В Представлении Начальника Управления МЮ РФ по УР в отношении адвоката Ж информация. о выдаче последнему каких-либо доверенностей Г. отсутствует.

Также Квалификационная комиссия обратила внимание, что Г. в своей жалобе в Управление МЮ РФ по УР акцентирует внимание на то, что якобы в ходе предварительного следствия были нарушены его права на защиту, предусмотренные ч.4 152, ч.2 ст.154 Уголовно-процессуального кодекса РФ, в которых речь идет соответственно, о месте производства предварительного расследования и выделении уголовного дела. Вместе с тем, из вышеуказанных норм права неясно, в чем конкретно выразилось нарушение права на защиту.

Таким образом, по мнению Квалификационной комиссии адвокат Ж., осуществляя защиту Г., действовал исключительно в интересах подзащитного, в соответствии с полномочиями адвоката, в полной мере использовал возможные способы защиты доверителя.

С учетом изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики не нашла в действиях адвоката Ж. нарушений норм Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики дисциплинарное производство в отношении адвоката Ж. было прекращено в связи с отсутствием в действиях последнего дисциплинарного проступка.

 

3.2. Обоснованное ходатайство адвоката о предоставлении дополнительного времени для ознакомления с материалами уголовного дела не может рассматриваться как явное и намеренное затягивание без уважительных причин процесса ознакомления с материалами уголовного дела и судебного разбирательства в целом.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката С. стало представление начальника УМЮ РФ по УР, из которого усматривается, что основанием для внесения названного представления стали копии частного постановления судьи Устиновского районного суда г. Ижевска от ДД.ММ.ГГ. и Апелляционного постановления Верховного Суда Удмуртской Республики от ДД.ММ.ГГ, в которых указано, что в производстве Устиновского районного суда г. Ижевска находится уголовное дело по обвинению Ш. и К., поступившее в суд более двух лет назад, объем которого составляет 65 томов. За время рассмотрения уголовного дела у подсудимого Ш. сменилось восемь защитников, которым предоставлялось время для ознакомления с материалами уголовного дела.

С ДД1.ММ.ГГ. защиту подсудимого Ш. по назначению суда осуществляет адвокат С., которому предоставлялось время для ознакомления с материалами уголовного дела, в связи с чем судебные заседания откладывались на ДД2.ММ.ГГ. и ДД3.ММ.ГГ.

ДД3.ММ.ГГ. в судебном заседании адвокат С. вновь заявил ходатайство о предоставлении ему дополнительного времени для ознакомления с материалами уголовного дела и отложении судебного разбирательства, так как ранее предоставленного времени оказалось недостаточно ввиду занятости по другим делам. При этом согласно информации секретаря судебного заседания с ДД1.ММ.ГГ. по ДД3.ММ.ГГ. (9 дней) на ознакомления с материалами уголовного дела адвокат С. затратил всего 7 часов.

Учитывая, что подзащитный адвоката С. подсудимый Ш. имеет многочисленные жалобы на состояние здоровья, длительное время содержится под стражей, то явное намеренное затягивание адвокатом С. без уважительных причин процесса ознакомления с материалами уголовного дела и судебного разбирательства представляется неприемлемым, так как ущемляет права других участников процесса, в частности, право на судебное разбирательство в разумные сроки.

С учетом изложенного, в частном постановлении судьи Устиновского районного суда г. Ижевска от ДД.ММ.ГГ. и Апелляционном постановлении Верховного Суда Удмуртской Республики от ДД.ММ.ГГ, а также в представлении начальника УМЮ РФ по УР ставится вопрос о необходимости принятия мер дисциплинарного воздействия к адвокату С.

Адвокат С. в своих объяснениях сообщил, что с ДД.ММ.ГГ. года вступил в уголовное дело по защите подсудимого Ш. по назначению суда. Указывает, что данное уголовное дело представляет особую сложность и состоит из 80 томов. Знакомиться с материалами уголовного дела он начал ДД1.ММ.ГГ. и просил предоставить ему время для ознакомления с делом в течение 30 рабочих дней, поскольку в соответствии с Разъяснениями Совета Адвокатской палаты Удмуртской Республики «О минимальной продолжительности времени ознакомления с материалами уголовного дела» продолжительность ознакомления с материалами уголовного дела, не составляющего особую сложность должна составлять не менее двух дней на изучение одного тома уголовного дела. На его ходатайства о предоставлении разумного срока для ознакомления с материалами уголовного дела председательствующий судья отвечал отказом.

Адвокат указывает, что знакомился с материалами уголовного дела путем фотографирования, а в дальнейшем в течение рабочего дня и дома во внерабочее время изучал фотоматериалы и анализировал их; в настоящее время он ознакомился с материалами уголовного дела Ш. в полном объеме в течение 25 рабочих дней вместо рекомендованных Разъяснениями Совета Адвокатской палаты Удмуртской Республики 160 дней.

Квалификационная комиссия, проанализировав все собранные по дисциплинарному производству материалы, пришла к выводу о том, что доводы, изложенные в Представлении о возбуждении дисциплинарного производства начальника УМЮ РФ по УР в отношении адвоката С. являются необоснованными.

При определении времени, необходимого защитнику для надлежащего ознакомления с материалами уголовного дела, надлежит учитывать объем материалов дела, сложность квалификации предъявленного обвинения, количество инкриминируемых деяний, наличие в материалах дела экспертиз и другие обстоятельства. Уголовное дело по обвинению Ш. в совершении преступлений, предусмотренных ч.4 ст.159 и ч.4 ст.159 Уголовного кодекса РФ составляет особую сложность и состояло, как следует из частного постановления, на момент поступления в суд из 65 томов.

Согласно п.7.1 Разъяснения Совета Адвокатской палаты Удмуртской Республики от 24.07.2014 года, протокол №6 «О минимальной продолжительности времени ознакомления с материалами уголовного дела» для ознакомления с материалами уголовного дела, даже не составляющего особую сложность, требуется не менее двух дней на изучение одного тома уголовного дела.

Адвокат С. знакомился с материалами данного уголовного дела в течение 25 рабочих дней после вступления в дело. При таких обстоятельствах ходатайство адвоката С. о предоставлении дополнительного времени для ознакомления с материалами уголовного дела не может рассматриваться как явное и намеренное затягивание без уважительных причин процесса ознакомления с материалами уголовного дела и судебного разбирательства в целом.

С учетом изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики посчитала, что адвокат С. при осуществлении защиты Ш. в ходе ознакомления с материалами уголовного дела действовал исключительно добросовестно, отстаивая законные права и интересы своего доверителя с соблюдением норм Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики дисциплинарное производство в отношении адвоката С. было прекращено в связи с отсутствием в действиях последнего дисциплинарного проступка.

3.3. Поскольку в Уголовно-процессуальном кодексе РФ не установлен прямой запрет на применение защитником технических средств при проведении следственных действий, доводы о том, что в связи с их применением адвокатом допущены нарушения положений уголовно-процессуального закона не могут считаться обоснованными.

В Адвокатскую палату Удмуртской Республики поступило представление начальника УМЮ РФ по УР о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката Б., основанием для внесения которого послужило обращение в территориальное управление юстиции следователя СЧ СУ УВД России по г. Ижевску капитана юстиции Б.

Из поступивших документов следует, что адвокат Б., являясь защитником гр. С., обвиняемого по ч. 4 ст. 159 Уголовного кодекса РФ, при проведении ДД.ММ.ГГ. очной ставки между обвиняемым и потерпевшей Г. в служебном кабинете следователя заявил ходатайство о применении диктофона. В удовлетворении ходатайства следователем было отказано, однако аудиозапись адвокатом была продолжена. По окончании следственного действия адвокат Б. вопреки требованию следователя запись участникам следственного действия для ознакомления не предоставил.

По мнению следователя Б. и УМЮ РФ по УР действия адвоката Б. свидетельствуют о нарушении адвокатом положений ст.ст. 53, 119, 166, 189, 190, 192 Уголовно-процессуального кодекса РФ, п. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 2 ст. 5, ст. ст. 8, 12 Кодекса профессиональной этики адвоката.

В письменных объяснениях на представление адвокат Б. указал, что ходатайства о применении в процессе следственного действия аудиозаписи не заявлял, уведомил следователя о том, что им будет осуществлена запись хода и содержания очной ставки на диктофон. Одной из главных причин, побудивших его использовать на очной ставке диктофон, явилось неправомерное поведение адвоката потерпевшей стороны и то, что следователь не принимала должных мер реагирования в отношении представителя потерпевшей. После начала применения аудиозаписи поведение адвоката потерпевшей изменилось и стало правомерным. Таким образом, аудиозапись достигла одной из своих целей – содействие в защите законных прав и интересов доверителя. Применение аудиозаписи в уведомительном порядке, по мнению адвоката Б., не противоречит ни нормам Уголовно-процессуального кодекса РФ, ни законодательству об адвокатской деятельности и адвокатуре.

По результатам рассмотрения дисциплинарного производства Квалификационная комиссия пришла к следующему.

Пунктом 1 статьи 8 Кодекса профессиональной этики адвоката установлена обязанность адвоката квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

Статьей 12 Кодекса профессиональной этики адвокату предписано, участвуя в судопроизводстве, а также представляя интересы доверителя в органах государственной власти и местного самоуправления, соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду и лицам, участвующим в деле, следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушений прав последнего ходатайствовать об их устранении.

В представлении Начальника УМЮ РФ по УР утверждается, что адвокат Б., защищая на очной ставке ДД.ММ.ГГ. С., заявил ходатайство о проведении аудиозаписи на диктофон хода и результатов очной ставки, но, получив официальный отказ следователя, продолжил аудиозапись, а в дальнейшем отказался приобщить ее результаты для ознакомления с ней участвовавших в следственном действии лиц, включая следователя. Однако, имеющаяся в материалах дисциплинарного производства копия протокола очной ставки между С. и Г. от ДД.ММ.ГГ. не содержит сведений о заявленном ходатайстве и вынесенном по нему отказном постановлении следователя.

С учетом изложенного, Квалификационная комиссия посчитала, что утверждение адвоката Б. о том, что он, действуя в уведомительном порядке, сообщил о применении им (адвокатом) аудиозаписи очной ставки, подтверждается материалами дисциплинарного производства; при этом в порядке, предусмотренном ст. 164 Уголовно-процессуального кодекса РФ, адвокат Б. ходатайства перед следователем о проведении им (следователем) аудиозаписи очной ставки не заявлял.

При этом по мнению Квалификационной комиссии доводы следователя и территориального органа МЮ РФ по УР основаны на неверном понимании и толковании уголовно-процессуального закона. Положения Уголовно-процессуального кодекса РФ, на которые ссылается территориальный орган, регламентируют полномочия и действия следователя при проведении следственных действий, а не полномочия адвоката, которые установлены другими нормами уголовно-процессуального законодательства. Нормы, регламентирующие полномочия защитника, основаны на конституционной гарантии защиты каждым своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом, в то время как полномочия властного субъекта уголовного судопроизводства, в том числе следователя, строго ограничены дозволениями и запретами, содержащимися в соответствующих нормах закона.

Применение участниками уголовного судопроизводства технических средств допускается в связи с принятием различных процессуальных решений и в различных процессуальных ситуациях, например, при реализации права на ознакомление с материалами уголовного дела. Стороны также могут пригласить специалиста для применения технических средств при исследовании материалов уголовного дела. Технические средства контроля могут применяться при реализации мер пресечения в виде домашнего ареста и запрета определенных действий. Во всех этих и подобных случаях следователь не имеет каких-либо полномочий по даче разрешения или согласия на применение технических средств. Участники уголовного судопроизводства самостоятельно и независимо от следователя или иных должностных лиц определяют необходимость их применения.

Что же касается применения технических средств при производстве следственных действий, то ч. 6 ст. 164 Уголовно-процессуального кодекса РФ устанавливается порядок применения технических средств именно следователем. Вместе с тем нормы законов не содержат положений, предоставляющих следователю полномочия разрешать или запрещать другим участникам следственного действия использовать технические средства. Оценка комиссией действий адвоката Б. в данной ситуации проведена на основании норм, регламентирующих права и полномочия именно защитника при производстве следственного действия.

Таким образом, поскольку в Уголовно-процессуальном кодексе РФ не установлен прямой запрет на применение защитником технических средств при проведении следственных действий, вывод о нарушении адвокатом положений уголовно-процессуального закона не может считаться обоснованным.

При этом Квалификационная комиссия отмечает, что уголовно-процессуальное законодательство прямо не предусматривает использование защитником в ходе проведения следственного действия, например ручки и бумаги для фиксации хода, содержания и результатов следственного действия. Между тем правовое основание для использования в ходе следственного действия ручки и бумаги аналогично оспоренному в представлении – этот способ не предусмотрен, но и не запрещен уголовно-процессуальным законодательством. Несмотря на это, такой способ фиксации процессуальных событий повсеместно и постоянно применяется в адвокатской практике и не вызывает какого-либо возражения со стороны следователей.

Как справедливо указывает адвокат Б. в своих письменных и устных пояснениях, технические средства могут быть использованы защитником в целях фиксации неправомерных действий отдельных участников следственных действий.

Комиссия также считает, что применение защитником технических средств может способствовать объективной фиксации хода и результатов следственного действия путем дальнейшего сравнения записей с содержанием протокола следственного действия и принесения обоснованных замечаний на протокол. Технические устройства позволяют защитнику более эффективно и своевременно реагировать на факты нарушения законодательства должностными или иными лицами, что в итоге повышает уровень оказания квалифицированной юридической помощи и полностью соответствует назначению уголовного судопроизводства и защитника в нем.

Обоснованное применение адвокатом технических средств помогает выполнению им своей профессиональной задачи, установленной Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодексом профессиональной этики адвоката – честно, разумно, квалифицированно, принципиально, своевременно, активно и добросовестно отстаивать и защищать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами.

Таким образом, по мнению Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Удмуртской Республики в ходе очной ставки адвокат Б. применил в интересах своего доверителя техническое средство (диктофон), не запрещенное уголовно-процессуальным законодательством, т.е. не допустил нарушения закона и норм профессиональной этики.

Совет Адвокатской палаты Удмуртской Республики согласился с доводами Квалификационной комиссии и прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката Б. в связи с отсутствием в действиях последнего дисциплинарного проступка.

4. Дисциплинарные дела, возбужденные по представлениям вице-президентов Адвокатской палаты Удмуртской Республики.

4.1. С прекращением соглашения об оказании юридической помощи его исполнением у адвоката отсутствуют правовые основания для дальнейшего участия в уголовном деле.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката Х. явилось представление Вице-президента Адвокатской палаты Удмуртской Республики, основанное на информации, содержащейся в сообщении заместителя Председателя Верховного Суда УР Никулина А.Л. Из указанных документов следует, что адвокат Х. является защитником по соглашению Х.А.М., осужденного приговором Первомайского районного суда г. Ижевска от ДД.ММ.ГГ. по ч.3 ст.159 Уголовного кодекса РФ к 2 годам лишения свободы, в соответствии со ст. 73 Уголовного кодекса РФ условно с испытательным сроком 2 года.

ДД.ММ.ГГ. адвокат Х., будучи надлежащим образом извещенным о дате, времени и месте судебного заседания в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Удмуртской Республики не явился, суд о том, что не заключал соглашения на ведение уголовного дела Х.А.М. в апелляционной инстанции не информировал, вследствие чего Х.А.М. был оставлен без квалифицированной правовой помощи, хотя и нуждался в ней; судебное заседание в Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Удмуртской Республики ДД.ММ.ГГ. было сорвано и отложено. При этом по объяснениям Х.А.М., данным им в ходе судебного заседания ДД.ММ.ГГ. адвокат Х. известил доверителя о своей занятости в другом судебном процессе в тот же день, хотя ранее обещал принять участие в ходе рассмотрения дела судом апелляционной инстанции, также Х.А.М. пояснил, что с адвокатом у него было лишь устное соглашение, а «письменного соглашения нет».

Адвокат Х. в своих объяснениях указал, что осуществлял защиту Х.А.М. в Первомайском районном суде г. Ижевска на основании соглашения об оказании юридической помощи от ДД.ММ.ГГ. В связи с тяжелым материальным положением Х.А.М. ДД.ММ.ГГ. (после рассмотрения дела судом первой инстанции) было подписано соглашение о расторжении данного договора об оказании юридической помощи, при этом до расторжения договора об оказании юридической помощи от ДД.ММ.ГГ. адвокатом Х. была составлена апелляционная жалоба и передана для подписания Х.А.М.

Исследовав доказательства, предоставленные участниками дисциплинарного производства, на основе принципов состязательности и равенства прав участников дисциплинарного производства Квалификационная комиссия пришла к выводу о том, что адвокатом Х. не допущено нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, а также нет оснований для утверждения о том, что адвокат Х. ненадлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем. Объяснения, данные адвокатом Х. по доводам представления, Квалификационная комиссия сочла убедительными, а представление – не подтвержденное совокупностью доказательств, достаточной для опровержения презумпции добросовестности адвоката, в отношении которого возбуждено дисциплинарное производство.

Квалификационная комиссия полагает, что с прекращением заключенного между адвокатом Х. и гр. Х.А.М. соглашения об оказании юридической помощи его исполнением у адвоката Х. не было правовых оснований для участия в судебном заседании Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Удмуртской Республики, состоявшегося ДД.ММ.ГГ. после расторжения данного соглашения, в качестве защитника гр. Х.А.М. Соглашения на участие в суде апелляционной инстанции между адвокатом Х. и гр. Х.А.М. не заключаюсь.

При этом, до расторжения соглашения адвокат Х. изготовил апелляционную жалобу, а гр. Х.А.М. подписал и направил ее для рассмотрения по существу. Иного в ходе рассмотрения дисциплинарного производства Квалификационная комиссия не установила. Каких-либо жалоб от гр. Х.А.М. в отношении адвоката Х. не поступало.

При таких обстоятельствах доводы адвоката Х. об отсутствии в его действиях (бездействии) нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката представлением не опровергнуты. Отсутствие жалобы со стороны доверителя в отношении адвоката свидетельствует об отсутствии между ними противоречий и имевшиеся договоренности исполнены надлежаще. Отсутствие нареканий со стороны доверителя к работе адвоката обязывает Квалификационную комиссию исходить из презумпции наличия договоренностей и согласованной позиции.

С учетом изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики вынесла заключение о необходимости прекратить дисциплинарное производство, возбужденное на основании представления Вице-президента Адвокатской Палаты Удмуртской Республики в отношении адвоката, Х.

Совет Адвокатской палаты Удмуртской Республики прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката Х. в связи с отсутствием в действиях последнего дисциплинарного проступка.

4.2. Оформление адвокатом ордера на защиту (с указанием в качестве основания выдачи ордера — соглашение) и его предъявление следователю для вступления в уголовное дело в качестве защитника подозреваемого, без заключения соглашения с последним, и без назначения, в уставленном законом порядке, являясь самостоятельным нарушением, свидетельствует о навязывании адвокатом юридической помощи гражданину недостойным для адвоката способом.

В Адвокатскую палату Удмуртской Республики поступила жалоба гр. З. в которой он сообщал о том, что в отношении него было возбуждено уголовное дело, ДД.ММ.ГГ. он был доставлен в МСО СУ СК России по УР. Следователь пригласила для его защиты адвоката Ч., который в ходе беседы предложил заключить с ним соглашение на защиту, но З. отказался, после чего адвокат Ч. продолжил участие в следственных действиях с З. «бесплатно», и последний был уверен, что ему защитник назначен следователем. На следующий день адвокат Ч. в телефонном разговоре с З. вновь предложил заключить с ним соглашение, но З. вновь отказался, а оформил соглашение с другим адвокатом.

При выполнении требований ст. 217 Уголовно-процессуального кодекса РФ З. стало известно, что адвокат Ч. предоставил следователю ордер, в котором указано, что адвокат Ч. принял поручение по его защите на основании соглашения. Между тем, З. утверждал, что ни он сам, ни его родственники или иные лица соглашение с адвокатом Ч. на его защиту не заключали.

Адвокат Ч. в своих объяснениях, представленных в Квалификационную комиссию, пояснил, что вступил в уголовное дело по защите гр. З так как ему позвонила следователь и сообщила, что подозреваемый З. желает, что бы он осуществлял его защиту. Адвокат Ч. прибыл в МСО СУ СК России по УР, выписал ордер на защиту З., указав в качестве основания выдачи ордера – соглашение, так как планировал впоследствии подписать соглашение с З., принял участие в двух следственных действиях в качестве защитника З., однако в последующем З. заключать с ним соглашение отказался.

По результатам рассмотрения дисциплинарного дела Квалификационная комиссия пришла к выводу, что в действиях адвоката Ч. имеют место нарушения норм Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката по следующим основаниям.

Действующее российское законодательство обязывает адвокатов как специальных субъектов оказания юридической помощи, чей правовой статус базируется на Конституции Российской Федерации и специальном законодательстве об адвокатской деятельности и адвокатуре, оказывать гражданам юридическую помощь только на основании заключенного адвокатом с доверителем в простой письменной форме соглашения об оказании юридической помощи.

Оказание адвокатом Ч. гражданину З. юридической помощи без заключения в простой письменной форме соглашения, отвечающего предписаниям ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», является нарушением адвокатом законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, в том числе нарушением обязанности «разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами» (подп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), и свидетельствует о неисполнении или ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем, поскольку именно адвокат, как профессиональный участник правоотношений, связанных с заключением соглашения об оказании юридической помощи, обязан принять меры к тому, чтобы заключаемое адвокатом с доверителем соглашение об оказании юридической помощи соответствовало требованиям действующего законодательства.

Правовой основой оказания адвокатом юридической помощи доверителю или назначенному доверителем лицу, включая защиту обвиняемого в уголовном судопроизводстве, является соглашение об оказании юридической помощи, представляющее собой договор (двустороннюю сделку), заключая который, обе стороны выразили согласованную волю (соглашение).

В уголовном судопроизводстве адвокат осуществляет защиту подозреваемого, обвиняемого или подсудимого либо по назначению, либо соглашению.

В силу п. п. 1, 2 ст. 6 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и в строгом соответствии с положениями ч. 4 ст. 49 Уголовно-процессуального кодекса РФ в уголовном судопроизводстве полномочия адвоката на осуществление защиты обвиняемого удостоверяются ордером, выдаваемым тем адвокатским образованием, которое адвокат избрал для осуществления адвокатской деятельности. В соответствии с утвержденной формой в ордере должны быть, в том числе, указаны сущность поручения и основания выдачи ордера - реквизиты соглашения, документа о назначении.

Таким образом, ордер адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве является аналогом доверенности в гражданском и арбитражном процессе, он выдается адвокатским образованием на основании и в строгом соответствии с условиями заключенного с адвокатом соглашения об оказании юридической помощи, неразрывно связан с этим соглашением и наделяет адвоката правом участия на той стадии рассмотрения уголовного дела, которая указана в соглашении об оказании юридической помощи.

Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики 02.07.2010 года было принято Решение «Об утверждении Положения «Об оформлении полномочий адвоката», в котором обращается внимание адвокатов на то, что ненадлежащее оформление адвокатом своих полномочий является основанием для привлечения его к дисциплинарной ответственности.

В соответствии с п.1.2 вышеназванного Положения основанием для оформления полномочий адвоката являются наличие заключенного соглашения об оказании юридической помощи.

Норма ч. 4. ст. 49 Уголовно-процессуального кодекса РФ предусматривает, что адвокат допускается к участию в уголовном деле в качестве защитника в обязательном порядке по предъявлении удостоверения адвоката и ордера. Норма п.п. 1, 2 ст. 6 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» также констатирует, что адвокат допускается при предъявлении ордера.

Не предоставив органам государственной власти полномочий по контролю за выдачей адвокатскими образованиями ордеров адвокатам, законодатель исходил из презумпции добросовестности адвоката, который, строго следуя предписаниям закона, будет сначала заключать соглашение об оказании юридической помощи, а на его основе получать (выписывать) ордер, являющийся внешним выражением полномочий, оговоренных в соглашении.

В целях защиты адвокатской тайны законодатель также предусмотрел, что «никто не вправе требовать от адвоката и его доверителя предъявления соглашения об оказании юридической помощи для вступления адвоката в дело» (п. 2 ст. 6 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

Квалификационная комиссия указала, что адвокат Ч., вступив в уголовное дело, позиционировал себя, как адвокат – защитник гражданина З. по соглашению. Ордер является документом, удостоверяющим полномочия адвоката на защиту конкретного лица. Следователь с момента получения от адвоката Ч. ордера на защиту гражданина З. рассматривал адвоката Ч. в качестве защитника З. по соглашению.

Между тем, как установлено в ходе рассмотрения дисциплинарного производства, на момент передачи адвокатом Ч. следователю ордера на защиту З., соглашение об оказании юридической помощи последнему, с адвокатом заключено не было и, таким образом, адвокат не имел права ни выписывать ордер, ни передавать его следователю, ни принимать участие в качестве защитника гражданина З.

В соответствии с ч.1 ст.49 Уголовно-процессуального кодекса РФ, защитник – лицо, осуществляющее в установленном Уголовно-процессуальным кодексом РФ порядке, защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых, и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу.

Согласно ст. 50 Уголовно-процессуального кодекса РФ защитник приглашается подозреваемым, обвиняемым, его законным представителем, а также другими лицами по поручению или с согласия подозреваемого, обвиняемого. Подозреваемый, обвиняемый вправе пригласить несколько защитников. По просьбе подозреваемого, обвиняемого участие защитника обеспечивается дознавателем, следователем или судом.

З. утверждал, что соглашения с адвокатом Ч. он не заключал и заключать не намеревался, полагал, что адвокат Ч. участвует в качестве его защитника по назначению органов следствия, а адвокат Ч. в свою очередь принял участие в следственных действиях в качестве защитника З., без заключенного с ним соглашения и без назначения, в уставленном законом порядке. Заявления от З., с требованием об обеспечении участия адвоката Ч. в уголовном деле в качестве его защитника, не предоставлено.

Согласно подп. 6 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат не вправе навязывать свою помощь лицам и привлекать их в качестве доверителей путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другими недостойными способами.

Оформление адвокатом Ч. ордера на защиту З. (с указанием в качестве основания выдачи ордера — соглашения) и его предъявление следователю для вступления в дело в качестве защитника, без заключения соглашения с последним, и без назначения, в уставленном законом порядке, являясь самостоятельным нарушением, свидетельствует о навязывании адвокатом Ч. юридической помощи гражданину З. недостойным для адвоката способом.

Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики посчитала, что оформление адвокатом Ч. ордера для вступления в дело без соглашения либо без распределения назначения в установленном порядке и последующее вступление, на основании этого ордера, в уголовное дело в качестве защитника З., является действием, направленным к подрыву доверия, злоупотреблением доверием (п. 2 и 3 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката), нарушением предписания при всех обстоятельствах сохранять честь и достоинство, присущие профессии адвоката (п. 1 ст. 4 Кодекса профессиональной этики адвоката), что в целом свидетельствует о нарушении обязанности «честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами» (подп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), то есть о нарушении адвокатом Ч. норм Кодекса профессиональной этики адвоката и неисполнении адвокатом Ч. своих профессиональных обязанностей перед доверителем, поскольку именно адвокат как профессиональный участник правоотношений, связанных с оказанием квалифицированной юридической помощи, обязан принять меры к защите законных прав и интересов своего доверителя.

Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики к адвокату Ч. была применена мера дисциплинарной ответственности в виде предупреждения.

4.3. Вступление адвоката Адвокатской палаты Удмуртской Республики по назначению для защиты подозреваемых, подсудимых в уголовные дела, находящиеся в производстве следственного отдела и суда в другом субъекте Российской Федерации, является нарушением норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Вице-президентом Адвокатской палаты Удмуртской Республики было внесено представление о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката Ш., из которого следует, что в адрес Адвокатской палаты Удмуртской Республики поступило обращение Президента Адвокатской палаты Челябинской области, из которого следует, что в ходе плановой проверки работы адвокатов Челябинской области в делах по назначению органов предварительного следствия и суда, в порядке ст. ст. 50, 51 Уголовно-процессуального кодекса РФ, проводимой в феврале 2020 года, было установлено, что адвокат Адвокатской палаты Удмуртской Республики Ш. приняла на себя защиту по назначению гражданки П. в Следственном Комитете по г. Троицку Челябинской области, а также в Троицком городском суде Челябинской области. К обращению прилагались копии ордеров адвоката Ш., постановления о назначении защитника, копия заявления об оплате труда адвоката.

В своих объяснениях адвокат Ш. вину в нарушениях признала и пояснила, что в 2017 году Следственный комитет г. Троицк Челябинской области возбудил уголовное дело по ст. ст. 240, 241 Уголовного кодекса РФ (13 эпизодов) в отношении группы лиц: к уголовной ответственности были привлечены 8 человек, в том числе, П. В этот период она находилась в г. Троицк, т.к. у сына родилась внучка. В мае адвокату по телефону позвонил начальник Следственного комитета г. Троицк и попросил ее поучаствовать на предварительном следствии по уголовному делу по ст. 240, 241 Уголовного кодекса РФ, объяснив это тем, что в деле 13 подозреваемых, много эпизодов, адвокатов в г. Троицк не хватает – начались отпуска, при этом он звонил в соседний город Южноуральск, но не мог найти адвоката; кроме того, сказал, что одна из подозреваемых – П. знает адвоката Ш. лично и желает, чтобы адвокат ее защищала, о чем официально написала заявление (имеется в материалах дела). Адвокат указывает, что сначала она отказывалась вступать в уголовное дело, но после настойчивой просьбы согласилась; при этом обвиняемая П. является многодетной матерью, малоимущая, на момент следствия нигде не работала, оплатить услуги защитника не могла. Осенью 2018 года данное уголовное дело было передано в суд г. Троицка Челябинской области, после чего адвокат получила смс-сообщение о явке в суд; Адвокат Ш. поясняет, что позвонила в суд и сказала, что не может участвовать, поскольку она из Ижевской коллегии, на что ей судья указал, что она обязана быть в суде и сегодня они перенесли из-за нее судебное заседание; вскоре адвокату также позвонил заместитель председателя суда и сказала, что обвиняемая П. заявила, что ей другого адвоката не нужно. Адвокат указывает, что с ДД.ММ.ГГ. она участвовала в данном судебном процессе; при этом судья, которая в дальнейшем рассматривала это уголовное дело, в судебном процессе разрешала вопрос об участии адвоката Ш., судом признано участие адвоката, как защитника П. законным и обоснованным. В 2019 году был вынесен обвинительный приговор в отношении всех участников обвинения, данный приговор вступил в законную силу.

Квалификационная комиссия пришла к выводу, что адвоката Ш. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката; не исполнила решения органов адвокатской палаты, руководствуясь следующим.

В соответствии с п. 3.1. ч. 3 ст. 37 Федерального закона от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» к числу полномочий Совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации отнесено определение порядка оказания юридической помощи адвокатами, участвующими в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда.

Принятым на основании указанной нормы Порядком назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утвержденным решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 05.10.2017, протокол №5 (действовал в период с 05.10.2017 года по 15.03.2019 года) в качестве одного из принципов назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве установлен принцип территориальности, означающий невозможность участия в уголовных делах по назначению на территории одного субъекта Российской Федерации для адвокатов, сведения о которых внесены в реестр адвокатов другого субъекта Российской Федерации.

В соответствии с Порядком изменения адвокатом членства в адвокатской палате одного субъекта Российской Федерации на членство в адвокатской палате другого субъекта Российской Федерации и урегулирования некоторых вопросов реализации адвокатом права на осуществление адвокатской деятельности на территории Российской Федерации (далее – «Порядок»), утвержденным Решением Совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации от 02.04.2010, протокол №4 адвокат вправе оказывать юридическую помощь по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда только на территории того субъекта РФ, в реестр адвокатов которого внесены сведения о нем.

В соответствии с указанными положениями законодательства, Решением Совета Адвокатской палаты Удмуртской Республики 18.12.2013 (протокол №13) было утверждено Положение «О порядке участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению на территории Удмуртской Республики» (далее – Положение), которое было введено в действие с 10.11.2014 года и утратило силу 01.10.2019 года.

Исходя из п. 2.2. Положения адвокаты Адвокатской палаты Удмуртской Республики в соответствии с п.п. 2 п. 1 ст. 7 Федерального закона №63-ФЗ от 31.05.2002 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката вправе участвовать в делах по назначению исключительно на территории Удмуртской Республики.

Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики к адвокату Ш. была применена мера дисциплинарной ответственности в виде предупреждения.

 

Настоящий Обзор дисциплинарной практики Адвокатской палаты Удмуртской Республики подготовлен вице-президентом Адвокатской палаты Удмуртской Республики Баласанян Г.М. при участии секретаря Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Удмуртской Республики Чучаловой Н.В.