Уважаемые коллеги!
В соответствии со статьей 33 ФКЗ «Об уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации ежегодно публикуется Доклад о его деятельности за предыдущий год.
Доклад традиционно содержит главу, посвященную защите прав человека в уголовном судопроизводстве и уголовно-исполнительной системе.
Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Т.Н.Москальковой за 2017 год, анализ работы Уполномоченного за последние годы позволяет сделать вывод, что его деятельность является достаточно действенным инструментом воздействия на существующую практику уголовного судопроизводства.
Уважаемые коллеги!
В соответствии со статьей 33 ФКЗ «Об уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации ежегодно публикуется Доклад о его деятельности за предыдущий год.
Доклад традиционно содержит главу, посвященную защите прав человека в уголовном судопроизводстве и уголовно-исполнительной системе.
Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Т.Н.Москальковой за 2017 год, анализ работы Уполномоченного за последние годы позволяет сделать вывод, что его деятельность является достаточно действенным инструментом воздействия на существующую практику уголовного судопроизводства.
Убедительно прошу Вас, уважаемые коллеги, о содействии в сборе информации для дальнейшей передачи в аппарат Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Татьяны Николаевны Москальковой по обозначенным ниже проблемам уголовного судопроизводства (желательно – с приложением соответствующих процессуальных решений). Кроме того, будем рады Вашим предложениям по совершенствованию законодательства и судебной практики.
Содержащийся ниже текст содержит не только описание этих проблем, но и возможные пути их решения. Соответствующие предложения разработаны рабочей группой Совета Адвокатской палаты Удмуртской Республики.
У меня есть все основания полагать, что проделанная нами работа будет использована в деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.
1. Проблема, связанная с отказом судов, особенно апелляционной и кассационной инстанций, воспринимать какие бы то ни было доводы и аргументы участников уголовного судопроизводства со стороны защиты. Проблема апелляционного обжалования судебных решений.
Причина катастрофического положения в системе уголовного судопроизводства коренится, прежде всего, в повсеместно сложившейся практике отказа судов, особенно апелляционной и кассационной инстанций, воспринимать какие бы то ни было доводы и аргументы участников уголовного судопроизводства со стороны защиты.
При этом вопрос заключается вовсе не в том, что суды не соглашаются с теми или иными доводами обвиняемых и их защитников, приводя в обоснование своей позиции соответствующие аргументы, а в том, что доводы стороны защиты в судебных решениях просто игнорируются. На сложившуюся противозаконную судебную практику никоим образом не повлияли неоднократно высказанные Конституционным Судом Российской Федерации суждения о недопустимости игнорирования доводов участников уголовного судопроизводства.
Полагаем, что ухудшение положения прямо связано с введением в УПК РФ института апелляционного обжалования судебных решений и соответствующего изменения оснований их кассационного обжалования.
При этом рассмотрение дел в судах апелляционной инстанции носит предельно формальный характер и, по сути, «поставлено на конвейер».
Изменившийся порядок производства в суде кассационной инстанции (даже в редком случае успешного преодоления препятствий по инициированию кассационного судопроизводства) исключает возможность оценки соответствия выводов суда первой инстанции фактическим обстоятельствам дела.
Фактически можно утверждать, что с изменением УПК РФ институт проверки судебных решений «захлопнулся» на уровне регионов, что привело к резкому падению уровня их законности, обоснованности и мотивированности.
При таких обстоятельствах, принятое судом первой инстанции судебное решение, с точки зрения проверки соответствия выводов суда первой инстанции фактическим обстоятельствам дела, обретает, по складывающейся правоприменительной практике, свойство окончательного.
Ориентированная на достижение стабильности принимаемых судебных актов, предельно забюрократизированная и закрытая для критики судебная система регионов превратилась в «вещь в себе», а сама идея правосудия, имеющая своим назначением защиту прав и интересов граждан, в том числе от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод граждан, оказалась дискредитированной. Общеизвестно, что стали обыденностью предварительное согласование принимаемых судами решений в вышестоящем суде, и даже прямые указания вышестоящего суда в отношении существа решений, постанавливаемых судами первой инстанции. Вынесение оправдательных приговоров приравнивается к чрезвычайному происшествию, а перспектива их отмены вышестоящим судом на порядки превосходит вероятность отмены обвинительного приговора. При такой ситуации говорить о подлинной независимости судей невозможно.
Изложенное свидетельствует о том, что в российской системе уголовного судопроизводства фактически нарушается предусмотренное Конвенцией о защите прав человека и основных свобод право осужденного на пересмотр вынесенного в отношении него приговора вышестоящей судебной инстанцией.
Полагаем, что существующая комплексная проблема может быть хотя бы отчасти разрешена путем внесения в УПК РФ процессуальной санкции за вынесение судебных решений, не соответствующих базовым принципам уголовного судопроизводства – их законности, обоснованности и мотивированности. Это можно сделать путем дополнения ст. 389.17 УПК РФ о существенных нарушениях уголовно-процессуального закона новым основанием для отмены судебного решения, а также путем инициирования разъяснений Пленума Верховного Суда РФ.
Так, предлагаем внести в часть 2 статьи 389.17 УПК РФ новый пункт, изложив часть 2 ст. 389.17 УПК РФ в новой редакции:
«2. Основаниями отмены или изменения судебного решения в любом случае являются:
12) отсутствие в судебном решении мотивированной оценки всех доводов сторон.».
2. Проблемы, связанные с процедурой особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве.
Практическое правоприменение выявило целый комплекс острейших проблем, касающихся реализации норм УПК РФ, связанных с особым порядком принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве. Указанный институт используется в правоприменительной практике принудительно, под угрозой назначения к отказавшимся в сотрудничестве лицам максимально жестких наказаний, продления на длительные сроки меры пресечения в виде содержания под стражей, инициирования уголовного преследования по новым фактам и составам, а в некоторых случаях – под воздействием пыток.
Целью подобных действий являются не только соображения скорейшего и бесспорного завершения процедур уголовного судопроизводства, но и, как правило, обеспечение «доказательственной базы» в отношении тех соучастников предполагаемого преступления, которые «на сотрудничество» не пошли. В последнем случае лица, осужденные по процедуре особого порядка принятия судебного решения, до недавнего времени допрашивались в «основном» судебном заседании в качестве свидетелей, а с момента вступления в законную силу ФЗ № 376-ФЗ от 30 октября 2018 года – в качестве «лиц, в отношении которых уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ними досудебного соглашения о сотрудничестве».
При этом, последние изменения УПК РФ (ФЗ № 376-ФЗ) явно не изменят существующую судебную практику, в соответствии с которой указанные лица вынуждены давать в отношении не согласившихся на «сотрудничество» подсудимых обвинительные показания, полностью соответствующие фабуле постановленного в отношении них приговора. Любое отклонение названных лиц от показаний, соответствующих фабуле постановленных в отношении них приговоров, может, по действующему закону, повлечь его автоматическую отмену и пересмотр в сторону ужесточения. Это, по сути, исключает саму возможность дачи такими лицами свободных, не детерминированных обвинительной версией, показаний. Подобное положение противоречит базовым принципам уголовного судопроизводства.
Применению особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве по «групповым делам» соответствует необходимость выделения из «основного дела» уголовного дела в отношении обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве. Согласно требованиям закона, выделение дела допускается, если это не отразится на всесторонности и объективности предварительного расследования и разрешения уголовного дела (ч.2 ст.154 УПК РФ). Эти требования закона в правоприменительной практике нарушаются повсеместно. Так, представляется очевидным, что выделение уголовного дела в отдельное производство в случаях соучастия в преступлении нескольких лиц (как правило, выделяются дела в отношении исполнителей преступления, а в «основном» деле остается фигура организатора) не может не повлиять на всесторонность и объективность расследования и разрешение дела. Полагаем, что законодатель, предусмотрев прямой запрет выделения уголовного дела при ситуации, описанной им в ч.2 ст.154 УПК РФ, имел в виду необходимость системного токования этой нормы в совокупности с положениями п.4 ч.1 ст.154 УПК РФ, предусматривающими возможность («право») выделения в отдельное производство другого уголовного дела в отношении подозреваемого или обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве. Эта очевидная системная связь разных частей ст.154 УПК РФ правоприменителями игнорируется.
В такой ситуации, сам институт особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (глава 40.1 УПК РФ) нуждается в реформировании с учетом безусловно правильных правовых конструкций статьи 154 УПК РФ, запрещающих выделение уголовного дела в отдельное производство, при условии, когда это может отразиться на всесторонности и объективности предварительного расследования и разрешения уголовного дела по существу, а также права на справедливое судебное разбирательство в отношении лица, оставшегося в «основном» деле.
При этом, как подчеркивал Конституционный Суд РФ, правовое регулирование института особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве должно отвечать интересам правосудия и защиты прав обвиняемого, против которого даются показания с тем, чтобы оценить их правдивость (достоверность), правильно установить фактические обстоятельства происшествия (события преступления), всесторонне, объективно и справедливо разрешить уголовное дело.
3. Проблемы института сохранения в тайне данных о личности участника следственного действия и нарушений судами уголовно-процессуального законодательства при допросах «засекреченных свидетелей».
Чрезвычайно острой остается проблема нарушения судами уголовно-процессуального законодательства при допросах «засекреченных свидетелей». Так, в частности, при отсутствии реальных поводов и оснований для засекречивания свидетеля на этапе предварительного расследования и отсутствии каких бы то ни было разумных оснований для его допроса в этом статусе в судебном заседании, суды по надуманным основаниям, либо немотивированно отказывают в удовлетворении ходатайств стороны защиты о рассекречивании подлинных сведений о лице, дающем показания.
Как показывает практика, засекречивание данных свидетеля по обыкновению производится для того, чтобы создать стороне защиты существенные затруднения при проверке правдивости показаний такого свидетеля, установлении действительных причин их дачи, возможного оспаривания и приведения аргументов в их опровержение, а также направлено на сокрытие данных, свидетельствующих о возможной фальсификации доказательств по делу. Имеются основания полагать, что под «засекреченным свидетелем» при его допросе в суде зачастую скрывается лицо, являющееся штатным негласным сотрудником органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность. При таких обстоятельствах можно говорить о прямой фальсификации доказательств.
Использование показаний «засекреченных свидетелей» существенно ограничивает право обвиняемого на защиту. Анонимность свидетелей и допустимость их показаний должна быть обусловлена дополнительными критериями по сравнению с допустимостью показаний обычных свидетелей.
При допросе «засекреченных свидетелей» сторона защиты лишается возможности проверить, оценить и подвергнуть сомнению достоверность их показаний. Не идентифицировав лицо, едва ли можно выявить его заинтересованность в исходе дела, а равно его способность или неспособность объективно воспринимать события окружающей действительности, поэтому использование таких показаний может повлечь нарушение таких принципов уголовного судопроизводства как состязательность, право обвиняемого на защиту, свободу оценки доказательств. При оценке подобных показаний как допустимых, возникает проблема с реализацией положения ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, согласно которому осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.
Достижение баланса между правом обвиняемого на защиту и правом свидетеля на обеспечение безопасности может быть достигнуто путем нормативного определения критериев допустимости засекречивания личности свидетеля, категорий преступлений, по которым разрешается использование показаний «засекреченных свидетелей», и закрепления в законе судебного порядка санкционирования процедуры сохранения в тайне данных о личности свидетеля.
Европейским Судом по правам человека при рассмотрении дел, в которых ставился вопрос о допустимости использования показаний «засекреченных свидетелей», сформулированы следующие критерии допустимости показаний таких свидетелей (дела Мехелен и другие против Нидерландов, Доорсон против Нидерландов, Костовски против Нидерландов, Виндиш против Австрии, Люди против Швейцарии, Дельта против Франции):
1. Единственной целью засекречивания данных свидетеля должно выступать обеспечение безопасности их жизни и здоровья или жизни и здоровья их близких.
2. Приговор не должен основываться исключительно либо в значительной степени на показаниях «засекреченных свидетелей».
3. Ограничения права защиты, обусловленные засекречиванием данных свидетеля, должны быть минимально необходимыми, т. е. применяться только в том случае, если обеспечить безопасность свидетеля иным, менее радикальным способом, невозможно.
В УПК РФ цели засекречивания данных свидетеля сформулированы намного шире, чем это формулируется Европейским Судом по правам человека.
Полагаем целесообразным на уровне разъяснений Пленума Верховного Суда РФ определить критерии, по которым надлежит оценивать необходимость, допустимость и обоснованность принятия решения о «засекречивании свидетеля».
Также необходимо сформулировать в УПК РФ нормы о необходимости получения судебного решения на сохранение в тайне данных о личности участника следственного действия (в контексте рассматриваемой проблемы – свидетеля). Соответствующее ходатайство следователя в суд должно содержать описание фактических обстоятельств, свидетельствующих о том, что угроза безопасности свидетеля реальна, а единственно возможным правовым способом обеспечения безопасности свидетеля является засекречивание его данных. Эти обстоятельства должны подтверждаться представленными в суд материалами уголовного дела.
Альтернативой предложенному выше правовому регулированию проблемы является установление следующего порядка. Суд может быть наделен правом по собственной инициативе признавать незаконным и необоснованным постановление следователя о сохранении в тайне данных о личности участника следственного действия в тех случаях, если он установит, что вынесенное следователем постановление о засекречивании не соответствует требованиям ст. 7 УПК РФ, не содержит достаточных, объективно подтверждаемых данных о необходимости обеспечения безопасности участнику следственных действий.
Еще раз прошу Вас, уважаемые коллеги, в сборе информации и Ваших предложениях, как по изложенным выше проблемам, так и иным проблемам практики уголовного судопроизводства.
С уважением,
Президент Адвокатской палаты УР,
Председатель правления МООАиЮ «И18» Д.Н.Талантов