Обзор дисциплинарной практики Адвокатской палаты УР в первом полугодии 2015 г.

	янв	февр	март	апр	май	июнь	=
Обращения граждан	16	18	32	32	7	13	118
Сообщения судов		2	4	2	2	2	12
Сообщения МВД, прокуратуры		1	3	3	1	4	12
Жалобы (докладные) адвокатов		4		4			8
Представл. вице-президентов		4	2	23		4	33
Представл. Управлен. МЮ по УР				1			1
ИТОГО:							184
Дисциплинарные производства в квалификационной комиссии		7	6	27	9	17	66
Дисциплинарные производства в Совете АП УР		8	3	5		23	39

 

От нарушения к дисциплинарному взысканию

1. Адвокат, посещая своего подзащитного в месте содержания под стражей, не должен нарушать режим места заключения. Защитнику (адвокату) запрещается проносить на территорию места содержания под стражей технические средства связи.

В Адвокатскую палату УР поступило сообщение начальника ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по УР Киреева И.И. в отношении адвоката Е. Из сообщения следовало, что 27.01.2015 г. адвокат Е. прибыл в ФКУ СИЗО-1, и при входе в режимную зону названного учреждения в 16 час.15 мин. часовым КПП отдела охраны ему было предложено сдать предметы, запрещенные для проноса на территорию места содержания под стражей. Адвокат Е. заявил, что запрещенных предметов при себе не имеет. Однако металлодетектор дал сигнал о наличии в верхней одежде Е. металлического предмета. После этого Е. собственноручно достал из наружного кармана дублёнки мобильный телефон марки «НТС», заявив при этом, что забыл сдать его на временное хранение. В итоге телефон Е. передал на хранение часовому КПП. После этого адвокату Е. было предложено сдать иные предметы, что запрещены для проноса на территорию места содержания под стражей. Е. заявил, что таковых при нём нет. Однако металлодетектор вновь дал сигнал о наличии при Е. металлических предметов, коими оказались ещё два телефона марок «НТС» и «Samsung», находившиеся во внутреннем кармане дубленки и кармане рубашки.

В объяснениях адвокат Е. отметил, что 27.01.2015 г. прибыл в СИЗО-1, где было запланировано выполнение требований ст. 217 УПК РФ с обвиняемым Г. следователем К. Следователь заблаговременно прошла в следственный кабинет, где и ожидала адвоката. В спешке адвокат Е. поместил свой портфель в камеру хранения, но не выложил имевшиеся у него телефоны. При входе в режимную зону при нём были обнаружены в карманах одежды телефоны во включенном состоянии со вставленными СИМ-картами.

Вице-президент Адвокатской палаты УР внёс представление о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката Е., поскольку тот в нарушение действующего законодательства Российской Федерации, проявил грубую неосторожность при проходе на территорию места содержания под стражей СИЗО-1, когда оставил при себе три телефона разных марок в карманах своей одежды, и был остановлен часовым КПП отдела охраны. Этот факт умаляет авторитет адвокатуры, давая лишний повод сотрудникам мест содержания под стражей для оправдания проводимых ими массовых досмотров адвокатов.

В соответствии со ст. 1, 2, 7 п. 1 подп. 1 и 4 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» от 26.04.2002 г., и ст. 8 п. 1 Кодекса профессиональной этики адвоката, на адвокате, как лице, оказывающем на профессиональной основе квалифицированную юридическую помощь, лежит обязанность честно разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми незапрещенными законодательством РФ средствами, осуществляя адвокатскую деятельность в строгом соответствии с предписаниями законодательства Российской Федерации, в том числе Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». При этом адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов Адвокатской палаты субъекта Российской Федерации.

За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (п. 2 ст. 7 названного Закона).

В соответствии с пп. 4 п. 1 ст. 7 и пп. 2 п. 2 ст.17 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката. А в соответствии с п. 1 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящего Кодекса, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката.

В соответствии со ст. 18 ФЗ от 15 июля 1995 года № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (в редакции ФЗ от 22.12.2014 г.), защитнику (адвокату) запрещается проносить на территорию места содержания под стражей технические средства связи, а также технические средства (устройства), позволяющие осуществлять киносъемку, аудио- и видеозапись. На территорию места содержания под стражей защитник вправе проносить копировально-множительную технику и фотоаппаратуру только для снятия копий с материалов уголовного дела, компьютеры и пользоваться такими копировально-множительной техникой и фотоаппаратурой, компьютерами только в отсутствие подозреваемого, обвиняемого в отдельном помещении, определенном администрацией места содержания под стражей.

Аналогичные ограничения установлены п. 146 Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы (утверждены приказом Минюста РФ от 14 октября 2005 года № 189): «Родственникам и иным лицам, получившим письменные разрешения на свидания с подозреваемыми или обвиняемыми в порядке, установленном частью третьей статьи 18 Федерального закона, запрещается проносить в СИЗО и пользоваться во время свидания техническими средствами связи, компьютерами, кино-, фото-, аудио-, видео- и множительной аппаратурой».

Квалификационная комиссия Адвокатской палаты УР согласилась с доводами вице-президента АП УР, отметив при этом, что три телефона в карманах одежды адвоката Е. были обнаружены поочередно: сначала один, а затем при повторном предложении часового КПП отдела охраны учреждения, сдать запрещенные к проносу предметы и последовавшего ответа адвоката Е. об отсутствии таковых, проверяющим были обнаружены еще два телефона. По мнению членов комиссии, такое поведение адвоката Е. является проявлением его грубой неосторожности при проходе на территорию места содержания под стражей, которая по нормам законодательства об адвокатской деятельности и Кодекса профессиональной этики адвоката, недопустима.

В соответствии с п.п. 1 и 2 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан, в частности, честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; исполнять требования закона об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов предварительного следствия.

Согласно п.п. 5 и 7 п. 3 ст. 6 указанного закона адвокат вправе, в частности, беспрепятственно встречаться со своим доверителем, в том числе в период содержания его под стражей, и совершать иные действия, не противоречащие законодательству Российской Федерации.

По п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан, в том числе, честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

В силу п. 1 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящего Кодекса, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящим Кодексом.

Решением Совета АП УР дисциплинарное производство в отношении Е. прекращено вследствие истечения сроков применения мер дисциплинарной ответственности.

 

2. Бездействие адвоката с формальным присутствием в судебном заседании привело к нарушению права обвиняемого на защиту.

Приговором мирового судьи судебного участка № 3 г. Сарапула УР от 12.03.2014 г. Х. осужден по ч. 1 ст. 158 УК РФ к 1 году лишения свободы, на основании ст. 73 УК РФ условно, с испытательным сроком на 2 года 6 месяцев. На осужденного возложены обязанности: в течение 10 суток с момента вступления приговора в законную силу явиться в уголовно-исполнительную инспекцию по месту жительства и встать на учет; в период испытательного срока 2 раз в месяц являться на регистрацию в специализированный государственный орган, ведающий исполнением наказания; без уведомления специализированного органа не менять место жительства; не появляться в общественных местах в состоянии опьянения, не совершать административные правонарушения.

22.10.2014 г. в Сарапульском городском суде УР рассматривалось представление начальника филиала по г. Сарапулу ФКУ УИИ УФСИН России по УР об отмене условного осуждения в отношении осужденного Х., который неоднократно нарушал возложенные судом обязанности, привлекался к административной ответственности. Защиту Х. осуществлял по назначению суда адвокат М. В судебном заседании Х. выразил согласие с представлением об отмене в отношении него условного осуждения. Адвокат М. согласился с отменой условного осуждения в отношении Х.

27.02.2015 г. при рассмотрении дела по кассационной жалобе осужденного Х. о пересмотре постановления Сарапульского городского суда УР кассационной инстанцией Верховного Суда УР было установлено, что при рассмотрении дела в суде первой инстанции адвокат М. не задал осужденному Х. ни одного вопроса, не выяснил, действительно ли он умышленно уклонялся от отбывания наказания, не было ли каких-либо объективных или уважительных причин, нет ли самооговора, в полной ли мере тот осознает последствия удовлетворения представления. В своем выступлении в защиту Х. адвокат М. заявил: «Изучив представленные материалы личного дела, учитывая мнение своего подзащитного, считаю представление законным и обоснованным, подлежащим удовлетворению».

Кассационная инстанция Верховного Суда УР пришла к выводам, что данные действия адвоката М. повлекли за собой нарушение права осужденного Х. на защиту, что является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, в связи с чем постановление суда было отменено и дело направлено на новое рассмотрение. При этом было вынесено частное постановление в отношении адвоката М.

Квалификационная комиссия Адвокатской палаты УР нашла доводы, изложенные в частном постановлении суда кассационной инстанции Верховного суда УР в отношении адвоката М., обоснованными.

Статьей 48 (ч.1) Конституции РФ каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. В случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно. 

Согласно ст. 1 Федерального закона от 31.05.2002 г. N 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокатской деятельностью является квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката в порядке, установленном настоящим Федеральным законом, физическим и юридическим лицам (далее — доверители) в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию.

По материалам дисциплинарного производства установлено, что деятельность адвоката М. при рассмотрении материалов представления начальника филиала по г. Сарапулу ФКУ УИИ УФСИН России по УР об отмене условного осуждения Х. в Сарапульском городском суде 22.10.2014 г. свелась к формальному присутствию в судебном заседании в качестве защитника.

Даже в случае согласия подзащитного Х. с представлением об отмене условного осуждения, адвокату М. следовало выяснить мотивацию Х., а в своем выступлении следовало просить суд об отказе в удовлетворении представления об отмене условного осуждения. Такая позиция защитника не может рассматриваться как позиция противоположная позиции доверителя, так как адвокат при этом действовал бы в интересах своего доверителя (п.п.1,2 ст.9 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Бездействие адвоката М. привело к тому, что было нарушено право на защиту Х.

Квалификационная комиссия расценила неисполнение адвокатом М. своих профессиональных обязанностей перед доверителем, как нарушение обязанности разумно, добросовестно, квалифицированно и принципиально отстаивать (защищать) права, свободы и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами, (пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п. 1 ст. 8, Кодекса профессиональной этики адвоката).

Решением Совета АП УР адвокату М. объявлено предупреждение.

 

3. Неисполнение обязанностей адвоката перед доверителем, выразившееся в бездействии в вопросах оказания юридической помощи при соглашательской позиции с недопустимыми действиями дознавателя привели к нарушениям права на защиту, что является основанием для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката Ч. стала жалоба адвоката Ш. К жалобе приложена копия постановления от 19.01.2015 г. мирового судьи судебного участка № 3 г. Можги Биянова С.А. о возвращении уголовного дела Т. прокурору.

Из названного постановления мирового судьи следует, что Т. привлечена к уголовной ответственности по ч.2 ст.118 УК РФ. В судебном заседании 19.01.2015 г. адвокат Ш. заявил ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом. Ходатайство мотивировано тем, что все процессуальные документы по делу, составленные дознавателем 21.08.2014 г., а также следственные действия, якобы проведенные в этот же день, не имеют юридической силы, поскольку Т. в этот день находилась в г. Соль-Илецк Оренбургской области. Фактически же документы составлены 22.08.2014 г. Это подтверждается детализацией телефонных звонков (распечатка звонков, детализация телефонных разговоров) на телефоне Т., а также свидетелями К.М. и К.Н.

В постановлении мирового судьи отражено, что адвокат Ч., назначенный дознавателем защитником Т., представил ордер № 009207 от 21.08.2014 г. Этим же днём датировано заявление Т. о назначении защитником адвоката Ч., в котором отражена собственноручно адвокатом Ч. дата: «21.08.2014 г.». Между тем, никаких следственных действий с участием Т. 21.08.2014г. не проводилось, они проведены 22.08.2014 г.

При этом дознаватель Х., назначив защитником Т. адвоката Ч. фактически 22.08.2014 г., заведомо знала, что в соответствии с Порядком оказания субсидируемой юридической помощи в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в порядке статей 50 и 51 УПК РФ, принятым Советом АП УР, он (адвокат Ч.) не мог быть назначен защитником в этот день, поскольку по графику дежурств в г. Можге он заканчивал работу в группе адвокатов 21.08.2014 г.

Таким образом, дознавателем Х. и адвокатом Ч. были допущены нарушения права на защиту Т.

Данное обстоятельство установлено судом и отражено в постановлении о возвращении уголовного дела прокурору от 19.01.2015 г. Названное постановление является безусловным доказательством нарушения адвокатом Ч. норм Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката. Иного в Квалификационную комиссию Адвокатской палаты УР не представлено. Имеющиеся в материалах дисциплинарного производства копии заявления Т. о назначении защитника Ч., постановления следователя о назначении защитника Ч., ордера адвоката № 009207 с указанием на производство следственных действий с 21.08.2014 г., протокола разъяснения подозреваемой права на помощь защитника, уведомления о подозрении в совершении преступления, протокола о вручении уведомления о подозрении в совершении преступления, протокола допроса подозреваемой и обязательство о явке подозреваемой составлены одной датой – 21.08.2014 г.

Любопытны объяснения адвоката Ч. в АП УР, в которых тот отметил, что он по указанию координатора по г. Можге Яремуса Н.Я. в один из дней августа 2014 г. прибыл на допрос в качестве подозреваемой Т. к дознавателю Х. Все следственные действия с Т. были проведены с его участием. Адвокат Ч. недоумевает, на каком основании мировой судья судебного участка № 3 г. Можги Биянов С.А. пришел к выводам, что права Т. на защиту были нарушены. «Выводы суда несостоятельны, и основаны лишь на ничем необоснованных предположениях», - пишет в объяснениях адвокат Ч. При этом адвокат Ч. удивлен тем, что судья не посчитал нужным вызвать и допросить его в судебном заседании (на стороне обвинения -?, прим. Авт.), дабы опровергнуть заявления Т. и её адвоката по соглашению Ш. Впоследствии Увинский межрайонный СО СУ СК РФ по УР, резюмировал адвокат Ч., проводил процессуальную проверку в порядке ст.144-145 УПК РФ (по факту фальсификации документов уголовного дела, ч.1 ст.292 УК РФ, ч.2 ст.303 УК РФ, прим. Авт.), «в ходе которой без участия адвоката Ш. была опрошена дознаватель Х.». В итоге, 09.04.2015 г. следователь Злобин вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, приняв на веру утверждения дознавателя Х. о том, что в её компьютере был сбой и все процессуальные документы, которые были фактически оформлены 22.08.2014 г., оказались датированы 21.08.2014 г., и умысла на фальсификацию она не имела… При этом в названном постановлении без правовой оценки оставлены документы, в которых даты их оформления отражены от руки.

Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики пришла к выводу, что в действиях адвоката Ч. имеют место нарушения норм Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Решением Совета АП УР адвокату Ч. объявлено предупреждение.

 

4.Надлежащее исполнение адвокатом требований п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, предполагает активные действия адвоката по выяснению позиции заявителя относительно его задержания, заявление адвокатом ходатайств в целях надлежащей защиты прав доверителя, особенно если тот несовершеннолетний. Зная о наличии у подзащитного защитника по соглашению, адвокат не заявлял о необходимости обеспечения его участия при производстве следственных действий, не внес в протоколы следственных действий заявления об этом.

Похоже, что «правоохранители» из Можгинского района УР живут и работают в своем обособленном мире, где конституционное право на защиту – это иллюзия.

В Адвокатскую палату УР поступили жалобы гр. Т. и адвоката Ижевской коллегии адвокатов «ИжЮСТ» З. в отношении адвоката Коллегии адвокатов «М-ая» Ж.

Из жалоб следует, что в отношении К., 17.01.2000 г.р., проживающего с семьёй в Асановском совхозе-техникуме Алнашского района Удмуртской Республики, учащемся в 9-м классе, было возбуждено уголовное дело по п. «б» ч.4 ст.132 УК РФ. Уголовное дело вёл старший следователь Можгинского межрайонного следственного отдела СУ СК России по УР (далее по тексту – МСО СУ СК города Можги) ст. лейтенант юстиции С.

Для оказания психологического давления на несовершеннолетнего К. и его мать Т., дабы добиться угодных стороне обвинения показаний, оперативные сотрудники полиции МРО-6 УУР МВД РФ по УР города Можги (далее по тексту – МРО-6 города Можги) 13.02.2015 г. в период с 10 до 11 часов утра вывели его, 15-летнего подростка, с уроков в техникумовской школы с. Асановский совхоз-техникум и доставили в Можгу без объяснения причин. При этом Т., доставленной также в Можгу непосредственно с рабочего места, и К. не предоставили возможности взять дома личные вещи, документы, деньги, лекарства, продукты питания, а также предупредить своих близких и родственников о фактическом задержании К. Т., вывезенная с сыном из села в Алнашском районе в малознакомый город Можгу, оставшись в одежде внутренних работ – штукатура-маляра и в галошах, при отсутствии денег и документов, была тем самым ограничена в возможностях свободного передвижения по Можге и активных действиях в интересах сына. К. на протяжении нескольких часов в отсутствие своей матери Т. оставался наедине с оперативными сотрудниками полиции, которые склоняли его к признательным показаниям в особо тяжком преступлении.

После этого, в 16 часов 13.02.2015 г. старший следователь С. объявил К. о его задержании в качестве подозреваемого и назначении ему в качестве защитника адвоката Ж. Адвокат Ж. никоим образом не отреагировал на своё произвольное назначение следователем в качестве защитника 15-летнему К., а также на допуск в качестве законного представителя несовершеннолетнего гражданки П., сотрудницы отдела опеки и попечительства Управления делами МО «Город Можга», которая не имеет никакого отношения к названному подростку, и судьба его ей абсолютно безразлична. В итоге она иллюзорно являла собой законного представителя К., полностью находясь под влиянием стороны обвинения, не сделав ни единого замечания, не заявив ни одного ходатайства в ходе всех следственных действий, в которых формально принимала участие.

При этом родная мать К. – Т. была выдворена из здания МСО СУ СК города Можги на февральский мороз, дабы не чинить препятствия стороне обвинения в установлении «объективной истины», была лишена права стать законным представителем своего несовершеннолетнего сына при молчаливом согласии адвоката Ж. Старший следователь С. не стал обременять себя заботами по приглашению в качестве законного представителя подростка его отца или иных близких членов семьи. Фактически в МСО СУ СК города Можги был создан прецедент абсолютно произвольного назначения 15-летнему подростку в качестве законного представителя совершенно неизвестного ему лица, не участвующего ни в воспитании, ни в содержании, ни в попечении. Это притом, что у него есть родители, бабушки и дедушки, которые положительно характеризуются, физически и психически здоровы, работают и социально адаптированы.

Несмотря на несогласие К. с предъявленным ему обвинением, о чем он неоднократно заявлял матери 13 и 14 февраля 2015 г., а также преподавателям школы П. и А. 13 февраля 2015 года, адвокат Ж. был полностью безучастен. Поскольку К. отрицал свою вину, то проверка показаний на месте 13 февраля 2015 года проведена не была под предлогом, что «следователь не нашел дороги к школе». Несмотря на ограниченные возможности, Т. обратилась с жалобой на действия оперативных сотрудников полиции МРО-6 и старшего следователя МСО СУ СК в прокуратуру города Можги. Кроме того, она через родственников заключила соглашение на защиту своего сына с адвокатом Ижевской коллегии адвокатов «ИжЮСТ» З. О заключении соглашения с адвокатом З. Т., как она утверждает, около 10 часов утра 14 февраля 2015 года информировала адвоката Ж., который не предпринял ничего, дабы отложить проведение следственных действий до прибытия адвоката З. из Ижевска.

По мнению адвоката З., адвокат Ж. в сложившейся 14 февраля 2015 года ситуации пренебрег корпоративной этикой, пошел на поводу у стороны обвинения, не стал информировать подзащитного 15-летнего К. о том, что родственники не оставили его без помощи, заключили соглашение на ведение уголовного дела с адвокатом З. Кроме того, адвокат Ж. не заявил ходатайства следователю об отложении следственных действий в связи с прибытием в Можгу адвоката по соглашению. Адвокат З. 14 февраля 2015 года выехал из Ижевска в город Можгу, где у ИВС его ожидала Т. Оказалось, что К. в ИВС нет, он пребывает у сотрудников МСО СУ СК города Можги, которые, несмотря на заключение соглашения с другим адвокатом, спешно проводили проверку показаний на месте с участием адвоката по назначению Ж. Из состоявшегося телефонного разговора адвоката З. с адвокатом Ж. следовало, что К., следователь, оперативные сотрудники и иные лица только-только вернулись с проверки показаний на месте из Асаново и находятся в здании МРО-6 города Можга. Адвокат З. поставил в известность адвоката Ж. о заключении соглашения на ведение уголовного дела К., а также информировал по телефону об этом старшего следователя С., и просил не проводить никаких следственных действий без его участия. Когда адвокат З. Вместе с Т. прибыли к зданию МРО-6 города Можга, то не были допущен внутрь, поскольку все входы в здание оказались закрыты (!), следователь С. на телефонные звонки не отвечал. Лишь когда удалось связаться по телефону с адвокатом Ж., то от него стало известно о том, что следователь проводит очередные следственные действия с назначенным им адвокатом, дабы закрепить позиции обвинения. В итоге адвокат З. так и не был допущен 14 февраля 2015 года до подзащитного, и вынужден был выехать из Можги в Ижевск после 22 часов. При этом сторона обвинения получила «чистосердечное» признание от 15-летнего подростка в совершении особо тяжкого преступления с подсудностью уголовного дела Верховному Суду Удмуртской Республики.

По мнению адвоката З., адвокат Ж. не выполнил возложенные на него обязанности по защите интересов несовершеннолетнего К. в уголовном судопроизводстве, пренебрег нормами корпоративной адвокатской этики, проявил безучастие при очевидных нарушениях права обвиняемого (подозреваемого) на защиту. Защиту К. адвокат Ж. осуществлял формально, не проявляя принципиальности и активности. Так, адвокат Ж. оставил без внимания факт оставления 15-летнего подростка без питания в течение более суток (что расценивается в практике ЕСПЧ, как пытка голодом, см. ст.3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, прим. Авт.).

К жалобе адвокат З. приложил заявление несовершеннолетнего обвиняемого К. и копию постановления следователя о допуске законного представителя П.

В объяснениях в Адвокатскую палату Удмуртской Республики адвокат Ж. отметил, что 13 февраля 2015 года председатель Коллегии адвокатов «Можгинская» Яремус Н.Я. около 16 часов поручил ему принять участие в следственных действиях по уголовному делу К. у старшего следователя МСО СУ СК города Можги С. Было вынесено постановление о назначении адвоката Ж. защитником несовершеннолетнего К., и все дальнейшие следственные действия проводились, как он отмечает, «в его присутствии». Законным представителем К. была назначена эксперт отдела опеки и попечительства Управления делами Администрации МО города Можга П. По утверждению адвоката Ж., допуск несовершеннолетнему обвиняемому в качестве законного представителя не родной матери, а иного лица – это прерогатива следователя. 14 февраля 2015 года в период с 13.19 до 17.38 часов проводилась проверка показаний на месте с последующим составлением протокола, а в период с 18.40 до 19.00 часов К. предъявлено обвинение. Утверждения адвоката З. в жалобе о том, что по его звонку следовало отказаться от участия в следственных действиях, адвокат Ж. расценивает как полную безграмотность и незнание заявителем жалобы норм УПК РФ, поскольку адвокат не вправе отказаться от принятой защиты. «Кто такой З. - я не знаю, так как удостоверения он мне не предоставлял», – утверждает в объяснении адвокат Ж. По утверждению адвоката Ж., нормы адвокатской этики и действующее законодательство об адвокатуре им не нарушались.

К объяснению адвоката приложены копии материалов уголовного дела.

Квалификационная комиссия АП УР не согласилась с доводами адвоката Ж. Сложившаяся дисциплинарная практика в Адвокатской палате Удмуртской Республике в соответствии со ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката основывается на принципах состязательности. Данные принципы требуют от сторон обоснования своих позиций доказательствами, представленными в установленном порядке.

Адвокат Ж. не опроверг доводов жалоб гр. Т. и адвоката З. в том, что был пассивен при защите несовершеннолетнего К. по уголовному делу.

Свое назначение следователем С. в качестве защитника К. адвокат Ж. никак не объяснил, сославшись на поручение председателя коллегии адвокатов «Можгинская» Яремуса Н.Я., что проверить не представляется возможным в связи со смертью последнего.

Вместе с тем, при рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, в Адвокатской палате Удмуртской Республики исходят последовательно из презумпции добросовестности адвоката. Обязанность опровержения добросовестности адвоката возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований.

По утверждениям адвоката Ж., нормы адвокатской этики и действующее законодательство об адвокатуре им не нарушалось.

Как следствие, доводы жалоб, в частности: об обещании матери несовершеннолетнего «помочь вытащить сына по тем статьям, по которым его привлекают»; о неправомерности вступления в уголовное дело; о бездействии в связи с осведомленностью, в том числе со слов подзащитного, об оказываемом на него со стороны сотрудников полиции давлении; об оставлении несовершеннолетнего подзащитного наедине с оперативными сотрудниками; о нереагировании на помещение подзащитного в изолятор временного содержания; об игнорировании телефонных звонков адвоката по соглашению З., обещанию сообщить номер телефона следователя; о допуске появления признательных показаний подзащитного при допросе в качестве подозреваемого и при проверке показаний на месте; о несообщении матери места и времени ареста ее несовершеннолетнего сына, задержанного по уголовному делу, квалификационная комиссия отклоняет в связи с отсутствием доказательств таковых нарушений.

Между тем, по мнению членов комиссии, следователем С. при расследовании уголовного дела были грубо нарушены конституционные права К. на защиту. Так, К. не предоставили возможности пригласить защитника лично, через законного представителя или через иное лицо. Фактически следователь навязал адвоката Ж. по назначению, который мог вступить в уголовное дело только в Порядке оказания субсидируемой юридической помощи в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в порядке статей 50 и 51 УПК РФ. При этом неотложности в проведении следственных действий по уголовному делу не было. К. подозревался в совершении действий сексуального характера, как следует из обвинения, «в один из дней января 2015 года», а был задержан 13 февраля 2015 г. Однако, адвокат Ж., который до проведения следственных и процессуальных мероприятий с подзащитным К. встречался с его матерью Т. и, получив ее отказ от заключения с ним соглашения на ведение дела, не выяснил у нее возможности приглашения иного защитника. Фактически адвокат Ж. был навязан на ведение дела по сыну Т. через следователя С., и, даже при наличии ее номера телефона, не урегулировал вопросы, связанные с оказанием защиты именно им.

Также адвокат Ж. в своих объяснениях уверен в том, что прерогативой следователя является допуск в качестве законного представителя несовершеннолетнего обвиняемого не его матери или близкого родственника, а иного лица.

В соответствии со ст.48 УПК РФ по уголовным делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, к обязательному участию в уголовном деле привлекаются их законные представители в порядке, установленном статьями 426 и 428 УПК РФ.

Согласно ч.4 ст.426 УПК РФ законный представитель может быть отстранен от участия в уголовном деле, если имеются основания полагать, что его действия наносят ущерб интересам несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого. Об этом следователь, дознаватель выносят постановление.

Вынесенное постановление следователем С. от 13 февраля 2015 года о допуске представителем подозреваемого специалиста-эксперта отдела опеки и попечительства и отстранении матери подозреваемого Т., «препятствующей проведению следственных действий» (как указано в постановлении), по мнению членов квалификационной комиссии, необоснованно и не соответствует вышеуказанной норме закона. Данное постановление, после ознакомления с ним, подлежало безусловному обжалованию защитником в порядке ст.ст. 124-125 УПК РФ, что адвокат Ж. не сделал.

Кроме того, законодательно определено, что участие законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого в уголовном процессе связано с неполнотой процессуальной дееспособности несовершеннолетнего и с тем, что законный представитель несет ответственность за воспитание и поведение несовершеннолетнего. Законный представитель несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого - это самостоятельный участник уголовного процесса, выступающий на безвозмездной основе со стороны защиты, действия которого направлены на защиту, охрану прав и законных интересов несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого. В качестве законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого могут быть допущены к участию в уголовном деле один из родителей (или близких родственников), попечители, усыновители, удочерители, приемные родители, представители учреждений или организаций, на попечении которых находится несовершеннолетний подозреваемый, обвиняемый и в исключительных случаях опекуны (см. п. 12 ст. 5 УПК РФ). По уголовным делам о преступлениях несовершеннолетних к обязательному участию привлекается их законный представитель с учетом мнения несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого. Законный представитель допускается в дело с момента приобретения несовершеннолетним процессуального статуса подозреваемого, обвиняемого.

При указанных выше обстоятельствах, квалификационной комиссии остается лишь догадываться – какими нормативными актами руководствовался старший следователь С. при назначении законным представителем 15-летнего К. специалиста-эксперта отдела опеки и попечительства П. Очевидно, что назначенное следователем лицо не относится ни к одной из категорий лиц, перечисленных в п. 12 ст. 5 УПК РФ, в качестве законного представителя.

Квалификационная комиссия считает, что в указанной ситуации адвокат Ж. остался полностью безучастным к незаконности самоуправных действий следователя в назначении несовершеннолетнему в качестве законного представителя постороннего лица. Более того, и в своих объяснениях Ж. фактически оправдывает действия следователя, направленные на то, чтобы не допустить в уголовное дело активного и принципиального участника судопроизводства в лице матери К., назначая ему законным представителем постороннее лицо, угодное, по мнению комиссии, стороне обвинения.

Помимо этого, комиссия считает, что перед допросом в 18.40 часов 14 февраля 2015 года несовершеннолетнего подзащитного в качестве обвиняемого, адвокат Ж. был проинформирован адвокатом З. по телефону о заключении соглашения с родственниками К. на ведение дела и намерении вступить в него. Однако Ж. не проявил корпоративной этики, и никакого содействия по допуску в уголовное дело адвоката по соглашению не предпринял, допроса обвиняемого не приостановил. Указанное обстоятельство также свидетельствует о незаинтересованном, пассивном отношении адвоката Ж. в необходимой и адекватной защите К. по предъявленному ему подозрению и обвинению.

В соответствии с п.п. 1 и 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан, в частности, честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

По п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан, в том числе, честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

При указанных обстоятельствах квалификационная комиссия определяет нарушение адвокатом Ж. правил профессионального поведения адвокатов в том что, он 13 февраля 2015 года после отказа матери несовершеннолетнего подзащитного К. – Т., от заключения с ним соглашения, не выяснил у нее согласие на осуществление им защиты по назначению и возможности приглашения иного защитника; 13 и 14 февраля 2014 года бездействовал при проведении следственных мероприятий с назначением законным представителем несовершеннолетнего подзащитного К. специалиста отдела опеки и попечительства при необоснованном отстранении матери несовершеннолетнего подзащитного от участия в уголовном деле; 14 февраля 2015 года непосредственно перед и в ходе допроса несовершеннолетнего подзащитного К. в качестве обвиняемого не предпринял мер содействия к допуску в уголовное дело защитника по соглашению З. и, тем самым, пренебрег корпоративной этикой адвокатов.

Таким образом, на основании непосредственно исследованных материалов дисциплинарного производства, квалификационная комиссия пришла к выводу, что адвокат Ж. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Решением Совета АП УР адвокату Ж. объявлено предупреждение.

 

5. Подготовка и подача апелляционной жалобы на обвинительный приговор является обязанностью адвоката, если суд не разделил позицию адвоката-защитника и (или) подзащитного. Отказ подзащитного от обжалования приговора фиксируется его письменным заявлением адвокату.

Адвокат П. по назначению осуществляла защиту Ч. в Сарапульском городском суде. Ч. обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст.162 УК РФ, в судебном заседании вину не признал. Суд признал Ч. виновным по ч.2 ст.162 УК РФ, и назначил наказание 5 лет 6 месяцев лишения свободы.

Адвокат П. обвинительный приговор суда в отношении Ч. не обжаловала.

Ч. обратился с жалобой на адвоката П., которая, по его мнению, «не оказала никакой юридической помощи в ходе судебного разбирательства» и «не соизволила даже написать апелляционную жалобу на приговор суда».

Адвокат П. выразила свое несогласие с поступившей жалобой, представив объяснения, в которых сообщила, что она осуществляла защиту гр. Ч. по назначению суда. Подзащитный Ч. обвинялся в разбойном нападении, и в судебном заседании вину не признал. Она полностью поддерживала позицию подзащитного Ч., но суд не согласился с её доводами. По договоренности с подзащитным Ч. при наличии оснований она должна была обжаловать приговор суда. Изучив приговор, она не нашла достаточно веских оснований для его обжалования в суде апелляционной инстанции.

По материалам дисциплинарного производства установлено, что в отношении Ч. вынесен обвинительный приговор, ему определено наказание в виде лишения свободы. Позиция Ч. по предъявленному обвинению – это непризнание вины, адвокат П. поддерживала данную позицию. При данных обстоятельствах адвокат П. обязана была обжаловать обвинительный приговор в отношении Ч.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката. За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом от 31 мая 2002 г. N 63-Ф3 "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" - пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7; п. 2 ст. 7 названного Закона.

В соответствии с п.п. 1,2, 3 п. 4 ст.13 Кодекса профессиональной этики адвоката, (с изменениями и дополнениями, утвержденными VI Всероссийским съездом адвокатов 22.04.2013 г.) адвокат-защитник обязан обжаловать приговор: 1) по просьбе подзащитного; 2) если суд не разделил позицию адвоката-защитника и (или) подзащитного и назначил более тяжкое наказание или наказание за более тяжкое преступление, чем просили адвокат и (или) подзащитный; 3) при наличии оснований к отмене или изменению приговора по благоприятным для подзащитного мотивам.

Отказ подзащитного от обжалования приговора фиксируется его письменным заявлением адвокату.

Нормы Кодекса профессиональной этики адвоката, изложенные в ст.13, обязывающие адвоката обжаловать обвинительный приговор, имеют императивный характер в ситуации, когда суд не разделил позицию адвоката-защитника и (или) подзащитного.

Доводы адвоката П. о том, что она не нашла достаточно веских оснований для обжалования приговора в суде апелляционной инстанции Квалификационная комиссия АП УР расценила как неубедительные.

Между тем, претензии заявителя, указанные в жалобе, что адвокат П. не оказала ему никакой юридической помощи в ходе судебного разбирательства, Квалификационная комиссия Адвокатской палаты УР нашла несостоятельными.

В соответствии с п. 4 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката разбирательство в комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе, представлении, обращении. Доводы Ч. в этой части не конкретизированы. Следовательно, не конкретизированная позиция Ч. о том, что адвокат П. не выполнила своих профессиональных обязанностей, Квалификационной комиссией не может быть принята объективным доводом нарушений адвоката.

Решением Совета АП УР адвокату П. объявлено замечание.

 

6. В соответствии со ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката А., практикующего в адвокатском кабинете в г. Сарапуле, явилась жалоба гр. С. Из существа жалобы следует, что адвокат А. при осуществлении по уголовному делу защиты С. по устному соглашению со знакомой подзащитного М., юридическую помощь ему не оказал, в следственном изоляторе в г. Ижевске его не посетил, характеризующий материал не собрал, и не заявил ни одного ходатайства. Как следствие, суд, по мнению заявителя жалобы, осудил его почти к максимальному сроку на четыре года колонии поселения, тогда как максимальный срок наказания при рассмотрении его дела в особом порядке по ч.5 ст.264 УК РФ (нарушение лицом, управляющим автомобилем, правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц) составлял 4 года 8 месяцев. Автор жалобы желает расторгнуть соглашение с адвокатом А. и вернуть уплаченный ему гонорар.

Адвокат А. в своем объяснении в АП УР по существу жалобы сообщил, что с 20 сентября 2014 года осуществлял защиту С. на предварительном следствии по назначению следователя. В октябре 2014 г. к нему обратилась гражданка М. - знакомая подзащитного, изъявив желание оформить соглашение на защиту С., оплатила частично оговоренный гонорар в размере 9 500 руб., но «заключать письменный договор почему-то не стала». С самого начала предварительного расследования подзащитный С. не прислушивался к его советам и рекомендациям, требовал постоянно приходить к нему в ИВС, настаивал на том, чтобы тот «договорился в суде, чтобы его дело принял к рассмотрению самый добрый судья». При рассмотрении дела в суде адвокат А. заявил ходатайство о приобщении к материалам уголовного дела характеристик на своего подзащитного. После вынесения приговора С. подал апелляционную жалобу, но через два дня отозвал ее. В подтверждение своего объяснения адвокат А. приложил копии материалов адвокатского производства на 37 листах, среди которых копии квитанции по опдате и регистрационная карточка.

Квалификационной комиссией АП УР установлено, что на предварительном следствии и в суде С. от участия адвоката А. по мотивам отсутствия доверия к своему защитнику или невыполнения им защиты не отказывался. С жалобой в АП УР обратился после вынесения обвинительного приговора 23 января 2015 года.

В соответствии с п. 4 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката разбирательство в комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе, представлении, обращении. Изменение предмета и (или) основания жалобы, представления, обращения не допускается.

Требования заявителя жалобы С. сформулированы в виде просьбы к Президенту адвокатской палаты Удмуртской Республики о расторжении соглашения с адвокатом А. и возвращении уплаченного ему М. гонорара.

В соответствии с п.4 ст.29 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатская палата создается в целях, в частности, соблюдения адвокатами кодекса профессиональной этики адвоката.

Согласно ч.2 п.7 ст.31 указанного закона, президент адвокатской палаты возбуждает дисциплинарное производство в отношении адвоката или адвокатов при наличии допустимого повода и в порядке, предусмотренном кодексом профессиональной этики адвоката.

По п.6 ст.29 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокаты не отвечают по обязательствам адвокатской палаты, а адвокатская палата не отвечает по обязательствам адвокатов.

Значит, указанные требования заявителя, ни Президент Адвокатской палаты Удмуртской Республики, ни иные органы Адвокатской палаты Удмуртской Республики компетентными органами для разрешения и удовлетворения этих требований не являются.

В этой части жалобы, квалификационная комиссия считает необходимым разъяснить С., что споры между адвокатом и его доверителем по вопросам возврата гонорара, в том числе, расторжения соглашения, представляющего собой гражданско-правовой договор, могут разрешаться в соответствии с главами 25, 27, 29 и 49 ГК РФ, и находятся вне рамок компетенции комиссии.

Жалоба С. содержит указание на то, что адвокат А. не оказал ему юридическую помощь по делу, не посетил его в следственном изоляторе, не собрал характеризующий материал и не заявил ни одного ходатайства, что явилось, по мнению заявителя, причиной почти максимального срока наказания.

Квалификационная комиссия отмечает, что дисциплинарное производство в отношении адвокатов является исключительно внутренним процессом региональной адвокатской палаты, которая не проводит каких-либо расследований, а ее представители не собирают доказательств и не опрашивают кого-либо, поскольку не имеют права и не наделены соответствующими полномочиями.

Сложившаяся дисциплинарная практика в Адвокатской палате Удмуртской Республике в соответствии со ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката основывается на принципах состязательности. Данные принципы требуют от сторон обоснования своих позиций доказательствами, представленными в установленном порядке.

По материалам дисциплинарного производства, квалификационной комиссией не выявлено очевидной необходимости дополнительного согласования позиции между защитником и его подзащитным. От участия адвоката А. в защите С. не отказывался, претензий по этому поводу никому не высказывал.

Само по себе право адвоката А. на посещения подзащитного в следственном изоляторе, сбора на него характеризующего материала и заявления каких-либо ходатайств, не может быть принято квалификационной комиссией, как необходимое условие защиты С. в данном уголовном деле. Поскольку, по мнению комиссии, данные средства оказания помощи должны учитывать многие факторы необходимости их использования, такие как наличие нарушений прав подзащитного, адекватность необходимости согласования позиции и своевременность заявления каких-либо ходатайств. Установить в конкретном рассматриваемом случае действенность указанных или иных средств юридической помощи не представляется возможным, а доказательства иного отсутствуют.

Тогда как, напротив, из материалов адвокатского производства следует, что адвокат А. принимал участие во всех следственных действиях и занимал в ходе рассмотрения уголовного дела в суде активную позицию по защите С.

Вместе с тем, по установившейся в российской адвокатуре практике, надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителями предполагает не только оказание им квалифицированной юридической помощи, но и оформление договорных правоотношений с доверителями в строгом соответствии с законом.

В соответствии с п. 1 и 2 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем, представляющим собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом, на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному лицу.

Исходя из анализа текста ч. 2 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката: «Адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на осуществление защиты по уголовному делу …» следует, что адвокат вправе осуществлять защиту по уголовному делу либо в порядке назначения, либо по соглашению, поскольку указанные две формы осуществления защиты по уголовному делу взаимно исключают друг друга и не могут осуществляться одновременно, так как подобная ситуация неизбежно может привести к незаконному получению адвокатом вознаграждения.

Факт заключения адвокатом А. соглашения с М. по защите ее знакомого С. по уголовному делу, по которому он ранее вступил по назначению, подтверждается копиями приходных кассовых ордеров и не опровергается самим А. Доводы того, что М. сама отказалась заключить письменное соглашение (договор) до полного сбора денег оговоренного сторонами гонорара, квалификационной комиссией не могут быть приняты, поскольку противоречат вышеуказанному предписанию ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Квалификационная комиссия считает, что адвокат А., принимая на себя поручение М. по оказанию защиты С. по соглашению, обязан был оформить надлежащим образом свои правоотношения с доверителем. Он должен был заключить с М. письменное соглашение, в котором отразить предмет поручения, сумму гонорара и орган, в котором данное поручение надлежало выполнять.

Также квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики в своих заключениях и Совет Адвокатской палаты Удмуртской Республики в своих решениях отмечали, что требования к форме и содержанию соглашения об оказании юридической помощи должны соблюдаться уже в силу того, что они нормативно закреплены, следовательно, являются общеобязательными.

Согласно п.п. 1 и 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокат обязан, в частности, честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

По п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан, в том числе, честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

При указанных обстоятельствах квалификационная комиссия определяет нарушение адвокатом А. правил профессионального поведения адвокатов, в том что, он в октябре 2014 года заключил с М. соглашение по защите ее знакомого С. без надлежащего его оформления, ограничившись так называемой «регистрационной карточкой», которая по форме и содержанию не соответствует требованиям ст.25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Решением Совета АП УР адвокату А. объявлено замечание.

 

7. Неявка адвоката в судебное заседание по делу, ведение которого было ему поручено через Единый диспетчерский Центр АП УР в установленном Советом Адвокатской палаты УР порядке, влечет дисциплинарное взыскание.

В Адвокатскую палату Удмуртской Республики поступило частное постановление судьи Октябрьского районного суда города Ижевска Краснова С.Б. в отношении адвоката Б. Из названного частного постановления следует, что на 16 января 2015 г. на 9.30 часов было назначено судебное заседание по представлению начальника филиала по Октябрьскому району города Ижевска ФКУ УИИ УФСИН России по УР о возложении дополнительной обязанности в отношении условно осужденного Г. Защитником осужденного был назначен адвокат Б., который был заблаговременно уведомлен в установленном Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики порядке. Однако в назначенное время адвокат Б. в суд не явился, о причинах своей неявки не сообщил, ходатайств о назначении другого времени для проведения судебного заседания не заявил, фактически отказавшись от принятой на себя защиты Г. В связи с этим судебное заседание в назначенный день не состоялось, было отложено на другой день, принимались меры к обеспечению участия в деле другого защитника. По мнению судьи Краснова С.Б., адвокатом Б. допущены существенные нарушения закона, которые дают основания считать, что свои профессиональные обязанности он выполнял недобросовестно перед доверителем, проявил неуважение к суду и иным участникам судопроизводства.

В своих объяснениях адвокат Б. отметил, что диспетчер Центра сообщил ему по телефону, что судебное заседание в отношении Г. в Октябрьском районном суде города Ижевска назначено на 10.30 часов. Уведомлений из суда на его имя не поступало. Из-за сложной дорожной обстановки он прибыл в суд с незначительным опозданием в 10.45 часов. Адвокат Б. полагает, что его неявка в суд в фактически назначенное время обусловлена ошибками: либо диспетчера, либо секретаря судебного заседания.

К своему объяснению адвокат Б. приложил справку суда о своей явке в 10.45 часов 16.01.2015 г.

Квалификационной комиссией из Центра получен сформированный системой автоматизированного управления ордер № 4303 от 22.12.2014 года на адвоката Б. и справка к этому ордеру.

Из частного постановления суда, объяснений адвоката и полученных комиссией документов следует, что в конце 2014 года в Октябрьский районный суд города Ижевска поступило представление руководителя Филиала по Октябрьскому району города Ижевска ФКУ УИИ УФСИН России по Удмуртской Республике о дополнении обязанности осужденному Г. 22 декабря 2014 года работники указанного суда обратились к диспетчеру Единого диспетчерского центра Адвокатской палаты Удмуртской Республики с требованием о назначении в судебное заседание осужденному Г. в 09.30 часов 16 января 2015 года защитника из числа адвокатов, включенных в график дежурства на этот день. Системой автоматизированного управления защитником Г. определен адвокат Б., которому диспетчером Центра сообщены сведения поступившего требования, в том числе времени процессуального действия – 09.30 часов. Адвокат Б. данное переданное ему поручение для исполнения принял, но не связался с органом, направившим требование о назначении защитника, для уточнения времени оказания юридической помощи.

16 января 2015 года к 09.30 часов адвокат Б. в судебное заседание Октябрьского районного суда города Ижевска под председательством судьи Краснова С.Б. по рассмотрению представления ФКУ УИИ УФСИН России по Удмуртской Республике о дополнении обязанности осужденному Г. не явился, о причинах своей неявки не сообщил. В связи с неявкой к назначенному времени защитника рассмотрение данного материала было отложено на 19 января 2015 года с участием другого защитника, назначенного по новому требованию судебного органа.

Адвокат Б. 16 января 2015 года прибыл в Октябрьский районный суд города Ижевска в 10.45 часов, к моменту отложения судебного заседания по делу Г. на иную дату.

19 января 2015 года судья Октябрьского районного суда города Ижевска Краснов С.Б. вынес частное постановление по выявленным судом со стороны адвоката Б. нарушениям закона, с предложением Президенту Адвокатской палаты Удмуртской Республики принять необходимые меры.

05 февраля 2015 года данное постановление суда поступило в Адвокатскую палату Удмуртской Республики.

В соответствии с п. 4 ст. 29 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатская палата создается в целях, в том числе, контроля за соблюдением адвокатами кодекса профессиональной этики адвоката.

Согласно ч. 2 п. 7 ст. 31 указанного закона президент адвокатской палаты возбуждает дисциплинарное производство в отношении адвоката или адвокатов при наличии допустимого повода и в порядке, предусмотренном кодексом профессиональной этики адвоката.

По сложившейся правоприменительной практике в Адвокатской палате Удмуртской Республики, любые негативные сообщения судов по работе адвокатов являются допустимым поводом к возбуждению дисциплинарного производства с передачей материалов в квалификационную комиссию Адвокатской палаты Удмуртской Республики.

Пунктом 4 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката разбирательство в комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе, представлении, обращении. Изменение предмета и (или) основания жалобы, представления, обращения не допускается.

Частное постановление судьи Октябрьского районного суда города Ижевска Краснова С.Б. содержит указание на то, что адвокат Б., назначенный для защиты интересов условно осужденного Г., без уважительных причин не явился в 9.30 часов 16 января 2015 года в судебное заседание Октябрьского районного суда города Ижевска. Выявление данного факта в ходе судебного заседания 19 января 2015 года дало суду основание для вынесения частного определения в связи с признанием по фактическим обстоятельствам неявки назначенного адвоката – отказа от принятой на себя защиты осужденного, неуважения к суду и стороне обвинения.

Следовательно, именно по указанному фактическому основанию неявки защитника в назначенное судом время квалификационная комиссия проверяет соблюдение адвокатом Б. норм законодательства об адвокатской деятельности и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, как указано в самом судебном постановлении, судом установлены факты нарушения адвокатом Б. закона, за что он должен нести ответственность. Также судом указан ряд законов, которые нарушил адвокат, среди которых ч. 7 ст. 49 УПК РФ, п.п. 1, 4 ч. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 1 ст. 8, п. 1 ч. 1, ч. 4 ст. 9, ч. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Значит, суд установил факты существенного нарушения адвокатом Б. законов об адвокатуре. Сведений об обжаловании, отмене или изменении данного судебного акта не имеется, а квалификационная комиссия не вправе пересматривать установленные судом обстоятельства.

Однако, рассматривая дисциплинарное производство и определяя в действии или бездействии адвоката наличие или отсутствие нарушений закона, комиссия должна указать не только установленные фактические обстоятельства, доказательства, на которых основаны выводы, и доводы, но и конкретные нарушения правил профессионального поведения адвокатов, предусмотренные законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката.

В соответствии с п.п. 1 и 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан, в частности, честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

Согласно п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан, в том числе, честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

По п. 4.1. Положения «О порядке участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению на территории Удмуртской Республики», утвержденным решением Совета Адвокатской палаты Удмуртской Республики от 18.12.2013 года, получив поручение на оказание юридической помощи по назначению, Дежурный адвокат обязан незамедлительно связаться с органом, направившим требование о назначении защитника, для уточнения времени и места оказания юридической помощи.

При указанных обстоятельствах квалификационная комиссия определяет нарушение адвокатом Б. правил профессионального поведения адвокатов, в том, что он в нарушение установленного порядка участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению на территории Удмуртской Республики, не связался с органом, направившим требование о назначении защитника, для уточнения времени и места оказания юридической помощи – ненадлежащим образом исполнил решение органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, принятого в пределах компетенции, что привело к ошибочному представлению времени принятого поручения и срыву судебного заседания.

Доказательствами определенного комиссией нарушения являются частное определение, справка суда о времени назначения судебного заседания и справка к ордеру на адвоката Б., сформированная системой автоматизированного управления, в котором отражено время рассмотрения материала – 09.30 часов, и номер телефона органа, направившего требование о назначении защитника.

Позиция адвоката Б. о том, что уведомлений суда на его имя не поступало, квалификационная комиссия принять не может, в связи с тем, что требование судебного органа о необходимости участия дежурного адвоката поступило в Центр в установленном Советом Адвокатской палаты Удмуртской Республики порядке. Какое-либо дополнительное извещение дежурного адвоката этим порядком не предусмотрено.

Довод о неявке в суд в связи с ошибками – либо диспетчера, либо секретаря судебного заседания, также не принимается по той причине, что требование судебного органа о необходимости участия защитника передано адвокату более чем заблаговременно и, в случае выполнения незамедлительной обязанности связаться с органом для уточнения времени и места оказания юридической помощи, такая, по мнению Б., ошибка была бы недопустима.

Вместе с тем, квалификационная комиссия вынуждена отметить, что адвокат Б. принявший требование к исполнению от участия в защите осужденного Г. не отказывался и не вправе был отказаться, кроме случаев предусмотренных законом и положением. Заблуждаясь относительно времени судебного заседания, явился в суд, получил справку об этом. Поэтому причины – невозможности связаться с адвокатом по препятствиям его своевременной явки в суд, а также необходимости замены на другого адвоката, по своей сути, не влияющие на результаты дисциплинарного производства, оставлены комиссией не выясненными.

В соответствии с ч. 1 п. 2 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката квалификационная комиссия должна дать заключение по возбужденному дисциплинарному производству в том заседании, в котором состоялось разбирательство по существу, на основании непосредственного исследования доказательств, представленных участниками производства до начала разбирательства, а также их устных объяснений.

Согласно п. 4 ст. 18 указанного Кодекса применение к адвокату мер дисциплинарной ответственности, включая прекращение статуса адвоката, является предметом исключительной компетенции Совета.

По п. 4.5. Положения «О порядке участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению на территории Удмуртской Республики» адвокат, принявший к исполнению требование, несет персональную ответственность за своевременность его исполнения, качество оказания юридической помощи.

При вышеизложенных обстоятельствах квалификационная комиссия приходит к выводу, что адвокат Б. нарушил свои профессиональные обязанности только в части – при принятии поручения не связался с органом, направившим требование о назначении защитника, для уточнения времени и места оказания юридической помощи, что привело к срыву судебного заседания.

Таким образом, на основании непосредственно исследованных материалов дисциплинарного производства, квалификационная комиссия приходит к выводу, что адвокат Б. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Решением Совета АП УР адвокату Б. объявлено замечание.

 

8. Оказание адвокатом юридической помощи без заключения в простой письменной форме соглашения, отвечающего предписаниям ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», является нарушением законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

В Адвокатскую палату УР поступила жалоба К. в отношении адвоката А, из которой следовало, что в феврале 2014 года К. обратилась в ООО «Правопорядок» за оказанием правой помощи по уголовному делу как потерпевшей в порядке частного обвинения. 10.02.2014 г. К. заключила договор об оказании юридических услуг № 19/02/14 с ООО «Правопорядок». Со стороны общества договор подписал некий Марчевский А.С. Предметом договора является «консультация, представление прав и законных интересов доверителя в суде 1-й инстанции», а исполнителем по договору указан адвокат А.

К. внесла в кассу ООО «Правопорядок» в два приема 8000 руб., о чем ей выданы копии квитанций.

Между тем, адвокат А. в уголовном судопроизводстве мирового судьи ожидаемой правовой помощи не оказал, не всегда являлся на судебные заседания, не явился на судебные прения, так что К. вынуждена была защищаться самостоятельно 31.10.2014 г., не явился он и на последнее слово подсудимой и оглашение обвинительного приговора 05.11.2014 г.

К. просила привлечь адвоката А. к дисциплинарной ответственности, а также вернуть ей 8000 руб.

Квалификационная комиссия АП УР установила, что адвокат А. принял на себя обязательства по представлению интересов К. в суде первой инстанции фактически по устной договоренности. В суд адвокат А. представил ордер, но договор между адвокатом А. и К. не заключался.

Квалификационная комиссия пришла к выводу, что в действиях адвоката А. имеют место нарушения норм Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката по следующим основаниям.

В РФ каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи (ч.1 ст. 48 Конституции Российской Федерации). Как следует из Постановления Конституционного Суда РФ от 28 января 1997 г. № 2-П, «гарантируя право на получение именно квалифицированной юридической помощи, государство должно, во-первых, обеспечить условия, способствующие подготовке квалифицированных юристов для оказания гражданам различных видов юридической помощи… и, во-вторых, установить с этой целью определенные профессиональные и иные квалификационные требования, и критерии…». Адвокатской деятельностью является квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката в порядке, установленном Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», физическим и юридическим лицам (доверителям) в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию (п. 1 ст. 1 названного Закона). Таким образом, в институте адвокатуры реализуется гарантированное Конституцией Российской Федерации право каждого на получение квалифицированной юридической помощи.

Адвокатом является лицо, получившее в установленном Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» порядке статус адвоката и право осуществлять адвокатскую деятельность. Адвокат является независимым профессиональным советником по правовым вопросам. Адвокат не вправе вступать в трудовые отношения в качестве работника, за исключением научной, преподавательской и иной творческой деятельности, а также занимать государственные должности Российской Федерации, государственные должности субъектов Российской Федерации, должности государственной службы и муниципальные должности. Адвокат вправе совмещать адвокатскую деятельность с работой в качестве руководителя адвокатского образования, а также с работой на выборных должностях в адвокатской палате субъекта Российской Федерации, Федеральной палате адвокатов Российской Федерации, общероссийских и международных общественных объединениях адвокатов (п. 1 ст. 2 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

Заниматься иной оплачиваемой деятельностью в форме непосредственного (личного) участия в процессе реализации товаров, выполнения работ или оказания услуг, вне рамок адвокатской деятельности оказывать юридические услуги (правовую помощь), за исключением деятельности по урегулированию споров, в том числе в качестве медиатора, третейского судьи, а также участия в благотворительных проектах других институтов гражданского общества, предусматривающих оказание юридической помощи на безвозмездной основе.

Адвокат вправе в соответствии с Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» самостоятельно избирать форму адвокатского образования и место осуществления адвокатской деятельности. Формами адвокатских образований являются адвокатский кабинет, коллегия адвокатов, адвокатское бюро и юридическая консультация (п. 1 и 2 ст. 20 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять обязанности, отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (подп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката).

За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (п. 2 ст. 7 названного Закона).

Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодексом профессиональной этики адвоката, установленных конференцией соответствующей адвокатской палаты (п. 1 ст. 18 Кодекса).

А. является адвокатом, сведения о нем внесены в реестр адвокатов Удмуртской Республики за регистрационным № 18/ХХХХ. Абсолютно недопустимо для адвоката, как лица, на которое возложено выполнение одной из важнейших конституционных обязанностей по защите прав граждан в виде оказания им квалифицированной юридической помощи, гарантированной государством, прибегать к методам и способам, противоречащим самой сути такой деятельности.

Адвокат А. осуществляет адвокатскую деятельность в НО «У-я …коллегия адвокатов».

Соглашения об оказании юридической помощи в коллегии адвокатов заключаются между адвокатом и доверителем и регистрируются в документации коллегии адвокатов (п. 15 ст. 22 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

Действующее российское законодательство обязывает адвокатов как специальных субъектов оказания правовой помощи, чей правовой статус базируется на Конституции Российской Федерации и специальном законодательстве об адвокатской деятельности и адвокатуре, оказывать гражданам правовую помощь только на основании заключенного адвокатом с доверителем в простой письменной форме соглашения об оказании правовой помощи.

Оказание адвокатом А. доверительнице К. юридической помощи без заключения соглашения, отвечающего предписаниям ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», является нарушением адвокатом законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, в том числе нарушением обязанности «разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами» (подп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), и свидетельствует о неисполнении или ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверительницей, поскольку именно адвокат как профессиональный участник правоотношений, связанных с заключением соглашения об оказании юридической помощи, обязан принять меры к тому, чтобы заключаемое адвокатом с доверительницей соглашение об оказании юридической помощи соответствовало требованиям действующего законодательства.

Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Удмуртской Республики пришла к выводу, что адвокат А. нарушил нормы ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» (п.п.1 п.1 ст. 7, п.п.4 п.1 ст. 7, ст. 25).

Решением Совета АП УР адвокату А. объявлено предупреждение.

 

9.Вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, подлежит обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчетный счет адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением (п. 6 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»). Поэтому доверителю должны быть выданы соответствующие финансовые документы, а не расписка адвоката в получении денежных средств.

В Адвокатскую палату УР поступила жалоба гр. К. в отношении адвоката Н., практикующей в адвокатском кабинете г. Ижевска.

Из жалобы следует, что в августе 2013 г. К. обратилась за правовой помощью к адвокату Н., которая 02.08.2013 г. заключила с ней Договор на оказание консультационных (юридических) услуг (копия договора представлена).

Во исполнение условий договора К. передала адвокату Н. в несколько приёмов в качестве гонорара 138 000 руб.: 4000 руб. – в августе 2013 г., 4000 руб. – в сентябре 2013 г., 80000 руб. – в январе 2014 г., 50000 руб. – в июне 2014 г.

При этом никаких бухгалтерских приходно-кассовых документов установленного образца, подтверждающих факт принятия адвокатом денег, К. не получила.

Вместо этого на чистом листе бумаги, как утверждает автор жалобы, адвокат Н. сделала две собственноручные записи следующего содержания:

«Получил 8000 (Восемь тысяч) рублей» и «50000 т р»

Рядом с этими записями есть две подписи адвоката Н. (копия документа, именуемая заявительницей жалобы «Распиской», представлена).

В связи с некачественным и неполным оказанием адвокатом Н. «юридических услуг» К. отказалась от её правовой помощи. К. намеревалась взыскать с противоположной стороны судебные расходы, в том числе расходы на адвоката Н., но последняя отказывается выдать ей какие-либо надлежаще оформленные приходно-кассовые документы под предлогом того, что выполненная работа, не оговорённая условиями договора, оплачена не полностью, представив в обоснование так называемый «Расчет» на сумму 279 900 руб.

К. просила дать правовую оценку сложившейся ситуации, и оказать содействие в выдаче адвокатом Н. платежных документов, оформленных надлежащим образом, а также документов, подтверждающих факт поступления денег в кассу адвокатского образования, и факт уплаты с них налогов и сборов. Эти пожелания обусловлены тем, что противоположной стороной по спорам с заявительницей является К.С., кандидат юридических наук, который в суде требует тщательной проверки по каждому предъявляемому документу.

В объяснениях на жалобу (вх. № 382 от 17.04.2015 г.) адвокат Н. отметила, что 02.08.2013 г. она заключила Договор на оказание консультационных (юридических) услуг с гражданкой К. по ряду дел одновременно: о расторжении брака, о разделе имущества, о признании сделки недействительной, о выселении, об изъятии имущества из чужого незаконного владения и уголовных дел в отношении К.С. Все названные дела были перечислены в предмете Договора от 02.08.2013 г.

В Договоре было отражено, что стоимость услуг определяется в соответствии с расценками, утвержденными АП УР с оплатой по факту их исполнения. Поскольку К. была стеснена в денежных средствах, то вопросы оплаты работы адвоката постоянно откладывались. К тому же К. отказывалась от подписания актов выполнения работ, а в октябре 2014 г. она забрала у адвоката полностью всю папку с документами по делам под предлогом того, что намерена показать их отцу – М., являющемуся опытным юристом.

Из объяснений адвоката Н. следует, что она получила от К. в качестве гонорара 108 000 руб.: 4000 руб. – 14.08.2013 г., 4000 руб. – 20.08.2013 г., 50000 руб. – 22.01.2014 г., 50000 руб. – 09.08.2014 г.

По утверждению адвоката Н., она каждый раз выдавала К. квитанции к приходным кассовым ордерам, исключая 50000 руб., что были переведены заявительницей жалобы непосредственно на её карту Visa Electron «Momentum» Сбербанк России 22.01.2014 г. (Особенность карты Visa electron «Мomentum» заключается в том, что ее может открыть любой желающий в любом отделении "Сбербанка" по всей России. Visa electron «Мomentum» – неперсонализированная карта, на нее не наносятся имя и фамилия владельца, прим. Авт.).

За период 2013-2014 гг. адвокатом Н. выполнен значительный объем работ в рамках заключенного договора (соглашения) с К., что подтверждается копиями ряда документов на 38 листах. По утверждению адвоката Н., за работу она ожидала от К. оплаты в сумме 295 900 руб., но получила лишь 108 000 руб.

В обоснование доводов адвокат Н. также представила копии приходных кассовых ордеров от 09.08.2014 г., 20.08.2013 г., 14.08.2013 г. без номеров, подписанные ею самой.

В представленной адвокатом Н. квалификационной комиссии Книге учета доходов и расходов отражены частично принятые от К. суммы: сумма 50 000 руб. отражена на стр. 13, на стр.13 за 2013 год указана сумма 59 334, 25 руб., сюда входят суммы от 14.08.2013 г. – 4000 руб. и от 20.08.2013 г. – 4000 руб. Оставшиеся 50 000 руб. были перечислены на личный счет в банке, и в Книге учета не отражены.

По объяснениям адвоката Н., с К. был составлен один договор на представление интересов в судебных и следственных органах. В дальнейшем они планировали заключить договоры на отдельные действия для взыскания судебных расходов с К.С. Адвокат Н. согласилась с тем, что по заключенному договору практически невозможно взыскать судебные расходы на представителя, поскольку этот договор заключен не на конкретные действия. Невыдачу К. квитанций по оплате адвокат Н. объяснила тем, что та с завлением об их выдаче к ней не обращалась

Квалификационная комиссия Адвокасткой палаты УР, проанализировав все собранные по дисциплинарному производству материалы, считает, что в действиях адвоката Н. имеют место нарушения норм Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Согласно статье 25 Федерального закона от 31.05.2002 N 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем.

Соглашения об оказании юридической помощи заключаются между адвокатом и доверителем и регистрируются в документации адвокатского образования.

Существенными условиями соглашения являются, в частности, условия и размер выплаты доверителем вознаграждения за оказываемую юридическую помощь либо указание на то, что юридическая помощь оказывается доверителю бесплатно в соответствии с Федеральным законом от 21.11.2011 N 324-ФЗ «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации» (подпункт 3 пункта 4 статьи 25 Федерального закона N 63-ФЗ).

При неисполнении адвокатом названных выше требований ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 N 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», доверитель оказывается в положении неопределенности, что, безусловно, ограничивает его права при возмещении расходов на представителя в гражданском судопроизводстве в порядке ст. 102 ГПК РФ.

Адвокат Н., заключив соглашение (договор) на оказание консультационных (юридических) услуг с гражданкой К. от 02.08.2013 г., не учла ряд требований ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 N 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», а также решения Совета АП УР от 16.06.2011 г. «Об утверждении методических рекомендаций о порядке заключения и исполнения соглашений об оказании юридической помощи».

Соглашение об оказании юридической помощи представляет собой гражданско-правовой договор, на основании которого адвокат оказывает доверителю юридическую помощь, предусмотренную ч. 2 ст. 2 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ». В соглашении в соответствии с указаниями доверителя описывается конкретная сущность поручения: устные либо письменные консультации, справки и заключения по правовым вопросам, подготовка и составление различных юридических документов, представительство либо защита доверителя в суде, правоохранительных органах, представительство в иных органах и организациях различных правовых форм (см. п. 11 Методических рекомендаций о порядке заключения и исполнения соглашений об оказании юридической помощи)

Между тем, в предмет договора адвокат Н. внесла целый комплекс различных дел, которые была намерена вести в интересах К., как гражданского, так и уголовного судопроизводства без указания, где и в каких инстанциях она намерена представлять доверителя. Однако при этом договором не было предусмотрено оказание правовой помощи К. о взыскании алиментов на содержание сына, о признании незаконным снятия с регистрационного учета несовершеннолетнего, о подготовке жалоб ректору ИжГТУ, Российской правовой академии МЮ РФ, директору ФСИН России, т.е. жалоб по месту работы противоположной стороны по спорам. В то же время из представленных адвокатом Н. копий документов следует, что она фактически оказывала К. правовую помощь, которая не была предусмотрена заключенным между ними договором.

Неоправданное объединение в предмет договора комплекса различных дел адвокатом Н. привело к тому, что у неё и К. возникли в итоге разногласия по характеру выполняемого поручения. Так, в п.1 названого выше Договора включены условия о том, что адвокат приняла на себя обязательство консультировать К. по вопросам уголовного права, уголовного процесса, гражданского права, гражданского процесса, связанных с защитной прав доверителя и её детей. А в п.5 названного договора оговорено, что К. наделяет адвоката полномочиями быть представителем «в суде и арбитражном суде». Остается лишь предполагать, каким образом адвокат Н. намеревалась использовать договор вместо нотариально удостоверенной доверенности, и в каких судах?

При описании предмета поручения в соглашении с доверителем рекомендуется указывать конкретные правовые действия, которые обязуется совершить адвокат, по возможности указывая отдельные самостоятельные этапы работы, стадии судопроизводства. Например, предмет поручения о представительстве в гражданском деле не должен состоять из слов «представлять интересы доверителя в гражданском деле». Из подобной формулировки неясно, должен ли адвокат составить исковое заявление или участвовать только в одном судебном заседании в суде первой инстанции либо во всех судебных заседаниях до завершения производства по делу, обязан ли он подать жалобу в вышестоящую инстанцию и принимать участие в судебном заседании в кассационном порядке либо в порядке надзора (см. п.17 Методических рекомендаций о порядке заключения и исполнения соглашений об оказании юридической помощи).

Вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, подлежит обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчетный счет адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением при соблюдении требований действующего законодательства и Порядка оприходования денежных средств, полученных в счет уплаты вознаграждения и (или) компенсации адвокату расходов, связанных с исполнением поручения об оказании юридической помощи, утвержденном решением Совета Адвокатской палаты УР от 11.11.2009 г. (см. п. 15 ст. 22, п. 6 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 26 Методических рекомендаций о порядке заключения и исполнения соглашений об оказании юридической помощи).

Адвокат Н., представив в АП УР копии трёх приходных кассовых ордеров от 09.08.2014 г., 20.08.2013 г., 14.08.2013 г. без номеров, подписанные ею самой, дала основания предполагать доверителю, а также и судам, куда представлялись эти документы для взыскания расходов на представителя, что бухгалтерский учет в её адвокатском кабинете ведется ненадлежащим образом.

В соответствии с Письмом Департамента налоговой и таможенно-тарифной политики Минфина РФ от 21 марта 2013 г. N 03-04-05/8-271 «Об учете доходов адвокатом, учредившим адвокатский кабинет», вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, и (или) компенсация адвокату расходов, связанных с исполнением поручения, согласно пункту 6 статьи 25 Федерального закона N 63-ФЗ подлежат обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчетный счет адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением.

Согласно пункту 1 статьи 210 Налогового кодекса РФ, при определении налоговой базы по налогу на доходы физических лиц учитываются все доходы налогоплательщика, полученные им как в денежной, так и в натуральной формах, или право на распоряжение которыми у него возникло, а также доходы в виде материальной выгоды, определяемой в соответствии со статьей 212 Кодекса.

Дата фактического получения дохода в соответствии с подпунктом 1 пункта 1 статьи 223 Кодекса определяется как день выплаты дохода, в том числе перечисления дохода на счета налогоплательщика в банках либо по его поручению на счета третьих лиц — при получении доходов в денежной форме.

Пунктом 2 статьи 54 Кодекса установлено, что индивидуальные предприниматели, нотариусы, занимающиеся частной практикой, адвокаты, учредившие адвокатские кабинеты, исчисляют налоговую базу по итогам каждого налогового периода на основе данных учета доходов и расходов и хозяйственных операций в порядке, определяемом Министерством финансов Российской Федерации.

Порядок учета доходов и расходов и хозяйственных операций для индивидуальных предпринимателей утвержден приказом Минфина России и МНС России от 13.08.2002 N 86н/БГ-3-04/430. Согласно пункту 14 Порядка в Книге учета доходов и расходов и хозяйственных операций отражаются все доходы, полученные от осуществления деятельности без уменьшения их на предусмотренные налоговым законодательством Российской Федерации налоговые вычеты. В доход включаются все поступления от реализации товаров, выполнения работ и оказания услуг, а также стоимость имущества, полученного безвозмездно. То есть, в состав доходов адвоката, учредившего адвокатский кабинет, включаются суммы вознаграждений за оказываемую юридическую помощь и компенсации расходов, связанных с исполнением поручений доверителей, внесенные доверителями в кассу или перечисленные на расчетный счет.

Между тем, требование К. к Адвокатской палате УР об оказании содействия в выдаче адвокатом Н. платежных документов, оформленных надлежащим образом, а также документов, подтверждающих факт поступления денег в кассу адвокатского образования, и факт уплаты с них налогов и сборов, не могут быть отнесены к предмету рассмотрения дисциплинарного производства. Финансовые вопросы адвоката и клиента являются исключительно взаимоотношениями сторон договора правовой помощи.

Решением Совета АП УР адвокату Н. объявлено замечание.

 

Обзор подготовлен по материалам Квалификационной комиссии Адвокатской палаты УР и решениям Совета АП УР вице-президентом АП УР Красильниковым Александром Николаевичем, утвержден решением Совета АП УР 19.05.2016 г.